Первичная яваннография
Шрифт:
Крепления захлопнулись с сухим щелчком. На схеме салона одно кресло за другим вспыхивало зеленым.
– Проверить готовность и доложить, - тем не менее, скомандовал спейсер.
– Убедитесь, что ни у кого из вас нет при себе мелких незакрепленных предметов. В полете они могут создать проблемы. Закрепите айдимы. Рассчитайтесь по порядку номеров!
Короткая перекличка завершилась, когда на настенном табло и параллельно - в очках уже сменялись цифры обратного отсчета. Снаружи давно завершилась возня со шлангами, проводами и отстыковкой крепежа. Очки спроецировали на переборки изображение палубы "Стартовой" и океана вокруг. Не слишком хорошее - пластиковые стены отсека плохо
"Виверна" завибрировала, под нами родилось тихое гудение. На дисплее сменялось "тридцать... двадцать... десять...". Меня пробрала легкая дрожь. Наша группа прошла тренировки на центрифугах и качелях, в термо- и барокамерах, но нам впервые в жизни предстоял настоящий полет в космос.
– Пять, - принялся я считать про себя в такт бегу цифр.
– Четыре. Три, два, один!
Пол качнулся, мы ощутили движение тандема. На визорах заскользила назад палуба. Тандем набирал ход, двигатели грохотали все сильнее. Детали обстановки слились в смазанные полосы. Носовая часть надвигалась, сперва медленно, а затем вдруг - с головокружительной скоростью. На секунду мне показалось, что, перемахнув ее, мы рухнем в океан - и подумав так, я вдруг понял, что палуба давно закончилась, а "виверна" поднимается над морскими волнами. Тандем набирал высоту, устремляясь к нависшим серым облакам. Ненадолго мелькнул внизу крохотный, будто игрушечный, силуэт грузового парусника, уходящего на аварийной тяге от шторма - а затем все окутала серая пелена тумана.
Я покрутил болл, выбирая настройки обзора. Облака сделались полупрозрачными, справа по борту засверкали молнии и стала видна густая вращающаяся масса - центр тропической депрессии. Мы уже поднялись над бурей. Грохот двигателей, все усиливающийся, внезапно стих - так внезапно, что я попытался потрясти головой, чтобы прочистить уши. Естественно, мне помешали крепления. Я сглотнул и понял, что рев не прекратился, всего лишь стал тише, но на фоне прежнего воя казалось, что в уши вставили по мягкой затычке.
Тандем вырвался из туч. Мы мчались над залитой солнцем ослепительно белой равниной. Я скосил глаза, провожая взглядом коловращение шторма. "Виверна" мчалась среди сияющих облачных башен, с каждой секундой поднимаясь над ними. Еще несколько минут - и небо из голубого сделалось сперва густо-синим, затем фиолетовым, а потом сетчатку ужалили первые огоньки звезд. Восторженно заорав, я ткнул Крапивника локтем и удостоился насмешливого взгляда от спейсера. Покраснев, я продолжал наблюдать за стремительно темнеющим небосводом и проваливающимся вниз горизонтом.
– Эй, зелень!
– не по-уставному обратился к нам спейсер.
– Полминуты до расстыковки. Приготовиться к перегрузке!
Я глубоко вдохнул и постарался расслабиться в кресле. На дисплее вновь замелькал обратный отсчет.
Рывок! Вот теперь в тандеме воцарилась настоящая тишина. Желудок подкатил к горлу, когда я ощутил, как внезапно мы устремились в бездну. И тут же, не давая опомниться - удар, выбивающий воздух из легких! Тишина взорвалась гулом ракетного двигателя. Перегрузка нарастала, сковывая тело не хуже креплений, вдавливая руки в подлокотники. Салон будто запрокинулся, растущая тяжесть давила на грудь.
– Не забывайте дышать, - посоветовал нам орбитальщик. В его голосе звучало легкое напряжение.
Мне казалось, что ребра вот-вот затрещат. Я сделал натужный вдох, еще один. В Центре поговаривали, что на тренировочных полетах спейсеры специально ведут корабли с ускорением выше экономичного, чтобы дать новичкам прочувствовать всю прелесть перегрузки. Кажется, нас не запугивали.
Невесомость
Я медленно поднял руку, расслабил мышцы. Посмотрел на плавающую перед лицом пятерню.
За бортом расстилалась испещренная звездами пустота. Звезды были совсем не такими, как на Земле. Вокруг горели немигающие, колючие, яркие и крохотные иголочки света, проткнувшие мрак. И их было больше - куда больше, чем видно в самую звездную ночь. Солнечный свет падал с абсолютно черного неба, под нами расстилалась Земля, укрытая облачным покровом.
– Внимание, - спейсер отстегнулся и завис в воздухе.
– Снять очки. По моей команде отстегиваем крепления, и двигаемся к тренировочному ходу. Проходим сквозь него, Чарльз подключает вам медсканеры, и вы ползете обратно через главный коридор. Задача - уложиться в четыре минуты. Всем понятно? Тогда начали. Номер первый!
Лазарева сперва завертело в воздухе, но он сумел дотянуться до скобы и погасить вращение. После чего скользнул в туннель так проворно, что можно было подумать, будто владиросец не впервые на орбите.
– Номер второй, пошел!
Я числился под шестым номером, и у меня было время пронаблюдать, как скрывается в тренировочном коридоре вереница товарищей. Конечно, наша подготовка и в подметки не годилась тренировкам спейсеров, но Орбиталь считала, что люди, готовящиеся совершить межзвездный перелет, как минимум не должны беспомощно барахтаться, оказавшись в состоянии свободного падения. А потому - занятия в гидробассейне, в почти таком же комплексе. Оставалось надеяться, что они помогут и в реальной обстановке.
– Номер шесть, пошел!
Я расщелкнул замки, оттолкнулся. Разница между гидроневесомостью и настоящим свободным падением ощущалась сразу. В воде ты не врезаешься головой в потолок, если толчок оказался чуть сильнее нужного. Хорошо еще, переборка покрыта мягкой обивкой... и плохо, что тонкой.
Я ухватил скобу, перебирая руками, принялся подтягивать себя к люку. Спейсер доразогнал меня толчком в загривок.
Коридор был достаточно узок, чтобы вызвать у иных приступ клаустрофобии. Я на нее никогда не жаловался и лишь порадовался, что стенки достаточно близко ко мне, чтобы отталкиваться от них руками. Ход освещали только три узеньких полоски красной светоленты, так что я, сдерживая тошноту, едва не пропустил развилку - прямой ход вел в тупик, выбраться из которого и при нормальной-то гравитации было сложновато, в носовую часть уводил еще более тонкий боковой лаз. Через метр от поворота я напоролся (в прямом смысле) на задраенный люк. Торопливо раздраил его, понесся по коридору. Новое препятствие - поворотный шлюз - сожрало еще полторы минуты, и из испытательного тоннеля я вывалился, дыша, будто прохудившийся компрессор.
– Пять двадцать, - флегматично заметил второй дежурный.
– Приемлемо. Расстегните накидку.
Блестящие диски и ленты медсканера захолодили грудь, запястья и виски. Я неуклюже застегнулся. Когда я вплывал в прямой, как луч, основной туннель, из испытательного уже показалась голова следующего начинающего космонавта.
Вернувшись под присмотром спейсера в кресло, я наконец расслабился и принялся рассматривать космическое пространство через "целестиал". Над кораблем скользили звезды, летела навстречу поверхность Земли. Солнечный диск коснулся горизонта - и Землю и космос разделила пылающая всеми цветами радуги великолепная космическая заря. Затем "виверна" окунулась в ночь.