Первое дело Аполлинарии Авиловой
Шрифт:
Опять моя милая авантюристка лезет не в свое дело! Ну, чего ей стоило рассказать Кроликову об этом запахе? Может быть, в полиции есть химическая лаборатория для опытов. А Полина поступает, словно неразумный школяр!
Вот так, слегка препираясь, мы вошли в городской сад, где, несмотря на крещенский мороз, было довольно многолюдно. Вертелась расписная карусель, торговцы держали в замерзших руках петушков на палочках, а неподалеку раскинулся цирк-шапито.
При входе в цирк зазывала кричал зычным голосом:
— Заходите, не жалейте, грусть-тоску
Такие складные стишки, Алеша, что я их сходу запомнил.
Настя потянула Полину за рукав:
— Полиночка, я очень хочу в цирк, давай пойдем!
— Прекрасная мысль! — поддержал я ее и отправился за билетами.
Купив самые дорогие, я протиснулся сквозь толпу и провел моих спутниц на места во втором ряду около прохода.
Мы наслаждались представлением. Выступали дрессированные собачки, приведшие Настю в полный восторг. Полина смеялась над проделками клоуна, гуляющего по проволоке, а я залюбовался каучуковой женщиной. Вот бы с такой… Хотя нет, это я заговариваюсь.
Пока я предавался мечтам, Полина, явно чувствуя неладное, повернулась ко мне.
— Посмотрите туда, — она показала на выход с арены.
— Где?
— Вот там, в проходе, узнаете?
Я посмотрел туда, куда мне показывала моя спутница, но ничего толком не увидел.
— Ее надо найти! Идемте! — Полина поднялась с места.
— Барышня, сядьте! — зашипела на нее сзади возмущенная старушка. — Мне ничего не видно!
На арене тем временем каучуковую акробатку сменил фокусник в тюрбане, с огромными усами, торчащими вверх, как две пики, и с бородкой клинышком. Он махнул рукой, на сцену вынесли какие-то длинные ящики с отверстиями, и в тот момент, когда Полина выпрямилась во весь свой немаленький рост, он, неожиданно улыбнулся, раскланялся публике и подошел к нам.
— Прошу вас, мадам, — сказал он и протянул ей руку. А потом, обратившись к залу, громко сказал: — Я счастлив, что прелестная госпожа согласилась участвовать в таком опасном и увлекательном фокусе. Но уверяю вас — ни один волос не упадет с вашей головы. Передайте мне шляпку, пожалуйста.
Полина вышла на арену, а мы с Настей затаили дыхание. Я все еще сомневался в разумности этого шага, но Полина, повинуясь циркачу, уже укладывалась в узкий длинный ящик, из которого нам была видна лишь ее голова в шляпке и ступни в изящных сапожках.
Двое служителей вынесли на арену длинную пилу и встали около фокусника. Тревожно забили барабаны, и этот мерзкий шут стал перепиливать пополам улыбающуюся Полину. Я похолодел. Настенька вцепилась в меня и не сводила с арены взгляда. А этот наглый фигляр, разрезав пополам мою любимую женщину, вставил в прорези дощечки и раздвинул ящик. Ноги и голова Полины оказались на разных сторонах арены. А она продолжала улыбаться.
Но этим дело не закончилось. Те же служители
Этого я не смог выдержать! Я выскочил на сцену, схватил мерзавца так, что на нем треснула его распроклятая мантия, и зарычал:
— Куда ты дел ее, аферист?! Немедленно верни мне Полину!
Публика хохотала, уверенная, что все именно так и было задумано. Фокусник испуганно озирался, пытаясь при этом еще и раскланиваться. На арену выбежали клоун и два крепких служителя. Клоун стал кувыркаться и пускать слезы фонтанчиками, а служители подхватили меня под локотки и препроводили с арены. Уже за кулисами я дал себе волю, орал и топал ногами так, что разве только львы не сбежались.
Конечно, ты можешь сказать, что это недостойно офицера, но когда у тебя на глазах сначала режут на кусочки любимую женщину, а потом прячут ее в шкафу, где она и исчезает, поневоле начнешь буянить!
Меня наперебой уговаривали:
— Господин офицер, успокойтесь, мы найдем вашу даму. Мы сами в недоумении, куда она могла подеваться из запертого ящика! Но мы ее найдем и вернем вам в целости и сохранности!
— В целости? — закричал я. — Я же своими глазами видел, как вы ее перерезали пополам!
— Это был фокус, иллюзия, обман зрения, — пролепетал испуганный фокусник.
— У всего зала обман?
Еще бы минута и бедняге не поздоровилось бы. Но тут я услышал откуда-то сверху знакомый голос:
— Ah, Nicolas, je vous admire, ma parole d'honneur. [10] С чего ты так разбушевался? Оставь артиста в покое — он ни в чем не виноват.
— Полина! — ахнул я. — С вами все в порядке?
Если не считать немного растрепанных волос и помятой юбки, моя спутница была цела и невредима. Ее лицо горело праведным гневом, и всем своим видом она напоминала Орлеанскую девственницу, гордо идущую навстречу своим врагам.
10
Ах, Николай, я, право, вам удивляюсь (франц.).
— Где вы были? — обеспокоился я.
— Не сейчас, Николай Львович, пойдемте…
И, не взирая на расспросы цирковых, она потащила меня к выходу, где нас ждала встревоженная Настя со шляпой Полины в руках.
— Едемте домой, штабс-капитан. Поймайте извозчика.
Мы сели в сани, я укрыл дам медвежьей полостью, и извозчик щелкнул кнутом:
— Эх, залетные!
Полина отказывалась говорить при Насте, а потом услала меня, наказав придти к ним завтра пополудни.
Так что прощай, Алеша, остальное допишу в следующем письме.