Первое дело Аполлинарии Авиловой
Шрифт:
Примите уверения в глубочайшем уважении и совершеннейшем к Вам почтении.
Аполлинария Авилова, вдова коллежского асессора Владимира Григорьевича Авилова.
Штабс-капитан Николай Сомов — поручику Лейб-Гвардии Кирасирского Его Величества полка Алексею Соковнину, Москва.
Прости, друг мой, совсем тебя забыл и не пишу уж который день! Служба отнимает все время, у Полины бывал крайне редко, можно сказать, что до вчерашнего дня не видел совсем, но сегодня с утра я всецело принадлежал ей.
Зайдя
— Николай Львович, — обратилась она ко мне, — что вы делаете завтра утром?
— Как всегда, служба, — ответил я ей.
— Как жаль, — Полина выглядела разочарованной. — Мне необходимо ваше общество.
И она так посмотрела на меня, что я тотчас поспешил к гарнизонному начальству и выпросил отпуск назавтра. И вот с утра, весь в нетерпении, я был у дверей ее дома. Ведь я счастлив, когда Полина нуждается в моей помощи!
Моя радость немного поблекла, когда я понял, что несравненная мадам Авилова не собирается провести со мной весь день наедине. Рядом с ней, одетой на выход, стояла ее подопечная Анастасия.
Нет, я ничего не имею против, девушка мила, как нераспустившийся розан, но все мои мечты рухнули.
— Г-н Сомов, не согласитесь ли вы сопровождать нас на прогулке? — спросила меня Полина и улыбнулась.
Ее улыбка несколько ослабила мое разочарование. Мы пошли пешком. Погода стояла чудесная, морозная, после прошедшего ранним утром снежка воздух был свеж и прозрачен, а крыши домов сверкали белизной на солнце. Полина взяла меня под руку, и мне на плечо упали яркие снежинки с ее шляпы. Мы оживленно беседовали, только Настя шла рядом, угрюмая и сосредоточенная.
— Что с ней? — наклонился я к уху моей спутницы.
— Мы собираемся провести химический научный опыт, и Настенька внутренне к нему готовится.
Меня это известие несколько встревожило. Прошлый «химический опыт» с переодеванием и посещением борделя закончился приходом к Полине сыскного агента. И вот новая игра с огнем.
— Может быть, расскажете подробнее? — спросил я осторожно.
— О, ничего особенного! — рассмеялась она. — Мы просто ищем некий О-де-Колон в подарок. Будем выбирать запах. По научному.
— Хорошо, что сейчас не лето, — вдруг сказала молчавшая до этого Настя. — Летом запахов много. Трава пахнет, пыль, дождем прибитая, цветы…
— Конский навоз, — добавил я, совершенно не осознавая, что говорю.
— Фи, штабс-капитан! — Полина скорчила смешную гримаску, — вы не на конюшне! Мы же с девушкой разговариваем, институткой. У нас «синявки» от такого брутального оборота в обморок упали бы. А вы о прозе жизни вспомнили.
Я даже покраснел, что со мной давно не случалось! Хотел что—либо ввернуть, да ничего на ум не пришло, лишь подкрутил ус и хмыкнул.
Тем временем мы вышли на главную улицу N-ска, Торговую. Скажу тебе, Алеша, что губернский город, хоть и не первого класса, как Киев или Одесса, в которой мы с тобой квартировали, но тоже очень приятный и просвещенный. Мы шли мимо лавок с вывесками. На одной из них, с надписью «Зубные средства от благочинных монахов Крестовоздвиженского монастыря — пасты, эликсиры, порошки и ополаскиватели. Основан в 1808 году» был изображен толстый монашек с улыбкой от уха до уха — вылитый
— Сюда, — зачарованно глядя на вывеску, сказала Настя. — Аня Нелидова у нас учится. В первом отделении, для знатных. От нее всегда сильно духами пахнет, хотя она говорит, что ничего на себя не брызгает, просто к отцу в магазин заходит. А я здесь еще никогда не была.
— Вот сейчас и побываешь, — весело сказала Полина и первая поднялась по ступенькам.
С бодрящего морозного воздуха мы вошли в магазин, наполненный удушающими запахами всяких кремов, духов и притираний. Тысячи разных флаконов и банок с французскими надписями теснились на полках. Мои дамы чувствовали себя здесь, словно рыбы в воде. Моего терпения хватило на несколько минут. Извинившись, я вышел подышать и закурить. Когда папироса была уже докурена, я вновь вошел в магазин и увидел такую картину: перед Анастасией на прилавке стояла чуть ли не сотня флакончиков, она подносила к носу одну душистую полоску бумаги за другой и каждый раз отрицательно качала головой. Полина брала другую полоску, а продавцы все подносили и подносили новые флаконы.
— Николай Львович! — воскликнула она, оборачиваясь. — Куда вы исчезли? Подойдите сюда, помогите нам. Мы никак не можем придти к решению, что выбрать.
— А что именно вам надо? — спросил я, с опаской глядя на заваленный парфюмерией столик.
— Нужен мужской О-де-Колон. Такой… — Полина неопределенно повертела в воздухе пальцами, а потом показала на Настю. — Она тебе скажет.
— Может быть, вам подойдут духи «Левкой»? — предложил продавец услужливо изгибаясь. — Или VIOLETTE de Parme. Пармская фиалка — многие берут и очень довольны.
— Мы же ищем мужской запах! Причем тут пармская фиалка?
Временами Полина бывает очень резка. Я взял из рук продавца флакон и понюхал:
— Прелестный запах, — сказал я, хотя уже одурел от духоты. — Думаю, вам он очень подошел бы.
Это была моя маленькая месть Полине за скуку, перенесенную мною в парфюмерии.
Полина недовольно взглянула на меня:
— Николай Львович, вам бы все шутить… — и, обращаясь к Насте, спросила: — Может быть, это был запах лимона, или табака, или хвои? Вспомни, пожалуйста.
Но Настенька коснулась рукой до лба и проговорила:
— Полина, мне дурно, давай выйдем на воздух.
Мы распрощались и вышли из лавки. На свежем морозном воздухе девушка пришла в себя и порозовела. Она смотрела по сторонам и улыбалась. Полина же была невесела.
— Что случилось, дорогая? — спросил я ее.
— Ничего, просто все напрасно, — печально ответила она. — А я так надеялась, что Настя узнает запах.
И Полина рассказала мне леденящую историю о том, как убийца зажимал рот Насте и его ладони пахли каким-то странным запахом. Не то парфюмерия, не то мыло какое—то, но странный запах для мужчины. Вот они и решили перенюхать всю лавку, но не нашли ничего похожего.