Первое дело слепого. Проект Ванга

Воронин Андрей Николаевич

Он ничуть не удивился и даже не расстроился, обнаружив, что проект «Зомби» исчез из номера целиком, до последнего листочка. Подумаешь, потеря! На проект ему было плевать, тем более что дома, в тайнике под холодильником, у него хранился предусмотрительно сделанный дубликат.

Как и следовало ожидать, самым богатым из их компании оказался Граф: в его багаже Грабовский обнаружил сумму в рублях, левах и иностранной валюте, эквивалентную почти пяти тысячам долларов. Трубач и Шкипер тоже явились не с пустыми руками; честно говоря, у Бориса сложилось впечатление, что никто из всей компании, исключая разве что его самого, не собирался по завершении сделки возвращаться на родину, а потому каждый, отправляясь в путь,

прихватил все свои сбережения. Собственно, удивляться тут было нечему: на дворе стоял девяносто второй год, и широко известный анекдот о попугае, который был согласен валить из страны хоть тушкой, хоть чучелом, еще не утратил актуальности. Сидя на корточках над трупом Трубача и держа в руках без малого двенадцать тысяч долларов, Грабовский на минуту задумался. Греческая граница была рядом; она манила, она звала, и сопротивляться этому зову оказалось чертовски трудно. Но у него были другие планы, куда более амбициозные и многообещающие, чем перспектива сделаться водителем нью-йоркского такси или дорожным рабочим в Австралии. Семя, брошенное покойным Графом во время их утреннего разговора, упало на благодатную почву и дало обильные всходы. Наука, преподанная им же Грабовскому на протяжении последних недель, тоже не пропала даром; поднявшись с корточек и рассовав по карманам деньги и документы, Борис Григорьевич Грабовский уже точно знал, что и, главное, как он станет делать дальше.

Выглянув в коридор, он повесил на дверную ручку табличку «Не беспокоить», запер номер изнутри, погасил свет и выбрался вон тем же путем, каким до него ушел убийца. Охотничий нож и наган остались лежать под матрасом: Грабовский не собирался состязаться с этим снайпером в меткости, а связанная с оружием дополнительная нервотрепка на границе была ему нужна, как пуля в позвоночнике.

Спускаясь по водосточной трубе, он все-таки сорвался, но на произведенный им шум по-прежнему никто не обратил внимания. Отряхнувшись, ощупав себя и установив, что отделался лишь легким ушибом копчика, Грабовский вполне бесшумно для дилетанта растворился в ночи, и с тех пор о нем никто ничего не слышал на протяжении долгих шести лет.

Глава 10

– Понятия не имею, что стало с этим проектом «Зомби» после того, как я его вернул, – закончил свою исповедь Глеб Сиверов.

Кофеварка засипела, окутавшись паром, и ему пришлось встать с дивана, чтобы успокоить этот миниатюрный гейзер. Федор Филиппович наблюдал, как он ловко и привычно орудует кофейными причиндалами, дивясь тому, до чего же затейливо порой переплетаются линии человеческих судеб. Он колебался, не зная, стоит ли делиться с Глебом совершенно секретной и, по большому счету, ненужной ему информацией, а потом решил, что поделиться надо: рассказ Сиверова оказался занятным и помог Федору Филипповичу восполнить несколько пробелов в его познаниях, а следовательно, заслуживал ответной откровенности.

– Я могу тебя просветить, – приняв решение, как бы между прочим сообщил генерал.

Глеб аккуратно, чтобы не разлить, отставил в сторону только что наполненную чашку.

– Правда?

– Правда, правда. Мне доподлинно известно, что доставленный тобой из Болгарии экземпляр документации по проекту «Зомби» был тщательно изучен, признан полным и уничтожен в установленном порядке. Затем… – Генерал прервался, чтобы взять из рук Слепого чашку с кофе и стакан с холодной водой, которой он в последнее время пристрастился разбавлять любимый, но ставший чересчур крепким для него напиток. – Затем, – продолжал он, благодарно кивнув и осторожно добавляя воду в кофе, – через два-три года лаборатория Полкана возобновила работу. Правда, уже не в Минске, а в Подмосковье, под вывеской ФСБ Российской Федерации.

Он поднес чашку к губам и осторожно попробовал получившуюся бурду. Глеб с интересом наблюдал

за манипуляциями генерала, и его лицо при этом выражало сочувствие пополам с ожиданием. Ожидание, надо полагать, относилось к рассказу Федора Филипповича, а сочувствие – не иначе как к его кофе.

– Проект «Зомби», – продолжал Потапчук, морщась от водянистого вкуса, – в числе других перспективных исследований был извлечен из недр Полканова сейфа и запущен в дальнейшую разработку – вернее, в доработку, поскольку в общих чертах он был уже завершен и оставалось только, как говорится, навести глянец. Об этом стало известно некоторым должностным лицам, которым данное направление исследований показалось не только перспективным, но и потенциально крайне опасным. В результате вся документация по теме «Зомби» была уничтожена… равно как и люди, занимавшиеся разработкой этой темы.

Глеб промолчал. Спрашивать, откуда Федору Филипповичу все это известно, было бессмысленно. Такой информацией мог располагать только человек, непосредственно занимавшийся ликвидацией проекта и всех его участников.

– На этом деле, – неожиданно добавил генерал, – я потерял своего лучшего агента. Он погиб, пытаясь выбраться из этого осиного гнезда, после того как выполнил задание. Немного позднее его место занял ты.

Глеб криво усмехнулся.

– Промашка вышла, да, Федор Филиппович? Взяли под крыло того, кого должны были взять к ногтю?

Потапчук рассеянно покивал головой, соглашаясь.

– Да, – сказал он, – промашка. Ты в спешке упустил Грабовского, я по незнанию упустил тебя… Но лично я о своей промашке не жалею.

– В отличие от меня, – проворчал Сиверов. – Мне тогда показалось, что этот крючконосый подонок не представляет опасности. Главной моей задачей было возвращение документов, и я не стал рисковать, дожидаясь его в номере. Тем более что у меня было такое ощущение… Ну, в общем, я почему-то был уверен, что ждать его бесполезно.

Потапчук снова покивал, добавил в кофе еще немного воды из стакана, попробовал и, скривившись от отвращения, осушил чашку залпом.

– Дрянь, – пожаловался он. – И кофе дрянь, и Грабовский этот, судя по всему… гм, да. Значит, говоришь, мертвецов оживляет?

– Проект «Зомби», – сказал Глеб и скорчил рожу, придав лицу выражение, свойственное, по его мнению, оживленным силой черной магии мертвецам – зомби.

– Когда я в детстве кривлялся, – назидательно заметил по этому поводу Федор Филиппович, – мама меня пугала, говоря, что могу таким и остаться.

– А отец? – полюбопытствовал Сиверов, поспешно делая серьезное лицо.

– А отец просто драл как Сидорову козу… Когда руки доходили.

– Прогрессивное воспитание, – восхитился Глеб.

– Посмейся у меня, – пригрозил Потапчук.

– А я и не смеюсь. Результат ведь налицо: вы – генерал ФСБ, а не какой-нибудь там виолончелист или, не к ночи будь помянут, олигарх.

– Вот что, Глеб Петрович, – сказал генерал тоном, свидетельствовавшим о том, что шутки кончились. – Присмотрись-ка ты, пожалуйста, к этому Грабовскому повнимательней. Что-то не нравится мне его связь с этим чертовым проектом…

Сиверов, который ждал именно такого окончания разговора, тем не менее счел необходимым возразить.

– А надо ли, Федор Филиппович? Ведь это, как у Пушкина – дела давно минувших дней, преданья старины глубокой…

– Сомневаюсь, – буркнул генерал.

– Вот как? А можно узнать почему? Уж не хотите ли вы сказать, что между этими его ожившими покойниками и проектом «Зомби» действительно есть связь?

– Это ты мне расскажешь, – заявил генерал. – Выяснишь и расскажешь. А я тебе так скажу: если все это не пустая болтовня и торговля воздухом, если… Ну, словом, если за его громкими заявлениями об оживлении покойников действительно стоит хоть что-то материальное, связь может обнаружиться. Или ты веришь в магию?