Первое открытие [К океану]

Задорнов Николай Павлович

— Рыжие уснули! — объявил он. — Залезли в палатку и громко храпят.

— У них хорошие ножи, ружья, — сказал Хурх.

Решили, что надо отнять у рыжих остальные вещи, а если будут сопротивляться, то перерезать всех приехавших, потому что это заклятые враги. Старики возражали, говорили, что, прежде чем к рыжим подползешь, они очнутся и откроют стрельбу. Ведь известно, как далеко и быстро бьют ружья рыжих. Начался спор, как лучше действовать.

* * *

К

вечеру буря стихла, а шлюпка Гейсмара все еще не возвращалась.

— Что с баркасом? — спросил Невельской старшего лейтенанта.

— Козлов говорит, что выбросились на отмель под сахалинским берегом. Он видел с марса, как ветер засвежел, шлюпка пошла туда.

Лейтенант велел позвать Козлова.

— Надо полагать, что на Сахалин выбросились, — сказал матрос.

— Что же обратно не идут? — сердился Невельской.

— Не могу знать! — ответил Козлов.

— Не видно баркаса? — крикнул Казакевич впередсмотрящему.

— Никак нет!

— К утру приготовьте шестерку! — приказал Невельской. — Поручик Попов, юнкер князь Ухтомский, пойдете на розыски.

Утром транспорт тихо двинулся. Он шел, окруженный целым стадом играющих китов. Казалось, весь залив здесь забит китами.

Вахтенный матрос заметил приближающуюся шлюпку.

— Только, ваше благородие, какие-то люди чудные сидят, — стоя рядом с Гротом, удивлялся боцман Горшков.

— Дикари едут! — испуганно крикнул вахтенный матрос.

Шлюпка подошла. Китов стали пугать, кидая в них поленья и стреляя вверх из ружей.

— Что случилось, мичман?! — крикнул с борта капитан.

Гейсмар был в белье, а матросы в одних рубашках. Гейсмар, босой и красный, как вареный рак, поднялся на палубу. Офицеры обступили его с расспросами.

Гейсмар сказал, что украдено также одно из ружей.

— Немедленно доставьте мне этих людей... — покрывая общий шум, прогремел голос капитана. — Мичман Грот! Подпоручик Попов! На шестерке и на баркасе сейчас же отправляйтесь с мичманом Гейсмаром на берег. Да возьмите с собой алеута.

Невельской желал дружбы и мира с местным населением. Но сейчас он решил, что обязан показать гилякам, что за разбой их ожидает возмездие.

Гейсмар был из той среды, где люди практичны и никогда не идут на необдуманную авантюру. С годами все Гейсмары становились точными, аккуратными и исполнительными.

Гейсмар считал, что для начала карьеры необходимо совершить что-то выдающееся. Он не был робок и охотно принимал участие в тяжелых исследованиях. Открытие устья реки — Гейсмар был уверен — принесет и ему блестящие возможности в Петербурге. Сознание, что он принимает участие в великом деле, приводило Гейсмара в восторг, и он старался везде быть первым. Часто, оставаясь наедине, он улыбался счастливо и самодовольно... До сих пор все шло отлично, и судьба, казалось, улыбалась ему. Но, как на беду, Гейсмара обворовали гиляки. Это было ужасно. Мичман злился, понимая, какой это позор. В одном белье вернуться на транспорт! Потеряно оружие. Матросу за это полагается наказанье. Позор

бригу, команде, капитану, флоту! О боже!

Невельской приказал взять заложников.

Шлюпки пошли, а за ними транспорт. Вскоре видна стала деревня. На берегу собралась огромная толпа, не менее двухсот человек. Все были вооружены.

Невельской приказал отдать якорь и велел сигналить шлюпкам, чтобы шли обратно.

— Орудия прикажете зарядить, Геннадий Иванович? — спросил Гревенс.

— Нет! — ответил капитан.

— Вы прощаете воров?

— Не будем терять времени, — ответил капитан. — Нам надо искать фарватер!

Офицерам приказано было идти на промер, продолжать свое дело.

К вечеру воинственная толпа, уставшая от ожидания, стала расходиться. Лодки пошли в разные стороны.

А через день к транспорту подошла лодка. Хурх, Тятих и двое стариков с Лангра привезли рыбу на промен. Чумбока увязался с ними. Хотелось знать, что это за корабль, зачем ходит, почему не стреляет. Что за люди? Главное — хотелось табаку.

— Дамхи! — попросил Хурх, подавая Шестакову через борт огромных лососей.

— Табаку! — перевел унтер-офицер Бахрушев, обращаясь к подшкиперу, ведавшему запасами. Матросы уже выучили много местных слов.

— Дамхи — хорошо! — сказал Шестаков. — Сейчас будет! — Он быстро поднял багор и зацепил борт лодки. Подобин и Веревкин спрыгнули в лодку. Гиляки схватились за ножи, но их мгновенно обезоружили и одного за другим стали подавать на руки других матросов на борт.

Объяснили, что не отпустят обратно.

— Нас убьют! — прохрипел Хурх.

Чумбока сам не знал, что будет. От рыжих можно всего ждать.

Подошел алеут Данила. На этот раз он в кожаной рубахе и в таких же штанах. Лицо его показалось Чумбоке и гилякам очень славным. Черные волосы и черные глаза. Судя по всему — честный человек. Только кожа черноватая.

Алеуты уже кое-что начинали понимать по-гиляцки.

Подошел капитан. Собрались офицеры, матросы. Подошли еще двое алеутов. Стали объяснять гилякам, что заложники останутся на судне, пока не будут возвращены украденные вещи.

— Мы ничего не знаем! — уверял Хурх.

Все приезжие, махая руками, клялись, что им ничего не известно о похищении.

— Грабили не мы, совсем другие. Наверно, вон из той деревни. — Хурх показал в сторону Лангра. — У-у! Они плохие...

— И еще — вон из той, — показывал совершенно в другую сторону старик.

— Один из вас пусть едет на берег и велит собрать все, — велел объяснить капитан. — А до тех пор остальные останутся здесь.

Нивхи стали говорить между собой, и матросы, поглядывая на них, догадывались, что все понято.

Наконец один старик решил ехать на берег, но клялся, что ничего не понял и не знает, в чем вина и что случилось. Он проворно спустился в лодку и быстро стал грести. Физиономия у него озабоченная.

— Таких мы видали! — сказал Подобин.

Хурх пытался кричать своим. Но до берега очень далеко. И киты все время шумят, плещутся.