Первое поражение Сталина
Шрифт:
1. Воспретить пребывание на своей территории каких-либо войск, кроме войск правительственных или войск дружественных государств, с которыми одной из договаривающихся сторон заключена военная конвенция, но которые не находятся в фактическом состоянии войны с другой договаривающейся стороной…
2. Разоружить не бывшие подчинёнными правительствам договаривающихся сторон до 1 октября 1919 года сухопутные части и морские силы, находящиеся на их территории…
5. Не допускать образования и пребывания на своей территории каких бы то ни было организаций и групп, претендующих на роль правительства всей территории другой договаривающейся стороны или части её, а равно представительств
Словом, Иоффе и Гуковский пошли на уступки ради того, чего можно было бы добиться куда проще – всего лишь разрешить 7-й армии уничтожить силы Юденича в пределах Эстонии. Мало того, «прорыв» дипломатии Чичерина создал опасный прецедент. Ничем не оправдываемым потаканием начали оформляться новые отношения РСФСР с обретавшими независимость окраинами, которые всего лишь шесть месяцев перед тем являлись братскими советскими республиками, после заключения 1 июня военно-политического союза образовавшими с Россией Социалистическую Федерацию.
Только теперь стала понятной сущность предложений о мире, на которых так настаивали Ленин, Каменев, Крестинский. Решившие доказать – если ещё не всему миру, то хотя бы «маленьким государствам» (вернее – буржуазным режимам): у них нет никаких агрессивных намерений по отношению к Эстонии. Латвии, Литве. Что Коминтерн не собирается нести революцию в Прибалтику на штыках Красной Армии. Что в самой партии восторжествовало мнение о гораздо большей опасности «великодержавного шовинизма», нежели «буржуазного национализма». Нашли теперь объяснения и диссидентской позиции Зиновьева, и причинам удаления из столицы Сталина, отлучённого от обсуждения принятия важнейших решений.
4. Башкирский кризис
Советская Россия только за столом переговоров в Ревеле выглядела слабой и беззащитной страной накануне своего краха. В те самые дни Красная Армия одерживала одну победу за другой и на востоке, и на юге. Добивала силы Колчака и Деникина, завершая боевые действия Гражданской войны.
В соответствии с оперативным планом Главкома республики, бывшего полковника С.С. Каменева (одобренным, несмотря на возражения Троцкого), пять армий Восточного фронта всего за два месяца – с конца октября по начало января – изгнали колчаковцев из Западной Сибири. 31 октября освободили Петропавловск, 14 ноября – «столицу» Верховного правителя, Омск, 3 декабря – Семипалатинск, 10 – Барнаул, 14 – Новониколаевск (ныне Новосибирск), 20 – Томск, 7 января 1920 года – Красноярск.
Ещё два суровых зимних месяца потребовались соединениям Восточного фронта на то, чтобы, преодолевая слабевшее с каждым днём сопротивление противника, пройти тысячу километров и выйти к Байкалу. 5 марта красный флаг взвился над Иркутском.
Таких же успехов, и практически одновременно, добилась Красная Армия на Южном и Юго-Восточном фронтах. 20 октября переброшенные с Западного фронта Эстонская, Латышская и 9-я стрелковые дивизии освободили Воронеж. Успех этот развило тут же начавшееся контрнаступление, в результате которого войска обоих фронтов уже к 18 ноября правым флангом вышли на линию Житомир – Киев – Нежин – Курск – Касторная, а левым – на Лиски – Царицын. Затем мощный удар нанесли 9-я и 11 – я армии Юго-Восточного фронта (командующий – бывший полковник В.И. Шорин) в направлении Ростова и Царицына. Почти два месяца они вели бои за Донбасс. 3 января 1920 года овладели Царицыным, 10 – Ростовом, а 7 – Новочеркасском. В результате силы белогвардейцев оказались расчленёнными на две группировки. Одной (генерала Н.Н. Шиллинга)
Обе группировки смогли оказывать сопротивление только до весны, что объяснялось их полным разложением. Спустя всего полтора года Врангель вынужден был признать:
«На огромной, занятой войсками Юга России территории власть фактически отсутствовала. Неспособность справиться с выпавшей на его долю огромной государственной задачей, не доверяя ближайшим помощникам, не имея сил разобраться в искусно плетущейся вокруг него сети политических интриг, генерал Деникин выпустил эту власть из своих рук. Страна управлялась целым рядом мелких сатрапов, начиная с губернатора и кончая любым войсковым начальником, комендантом и контрразведчиком».78
Ярчайшим примером политического распада «белого движения» стало нараставшее отчуждение казачьих областей от Верховного Главнокомандующего. Организованная ещё летом так называемая Южнорусская конференция (переговоры правительств Дона, Кубани, Терека с одной стороны, и Особого совещания, этой имитации гражданской власти при Деникине), ставившая перед собой задачу найти компромисс между казаками-автономистами и военной диктатурой, ни к чему не привела. Более того, способствовала острейшему конфликту вспыхнувшему в Екатеринодаре после того, как Ставку перевели в Таганрог 24 октября на созванной Кубанской краевой Раде прозвучали, чуть ли не как общий призыв, требования «отмежеваться» от Деникина и «добровольцев». Такого последние стерпеть не смогли. На следующий день главнокомандующий приказал арестовать и предать военно-полевому суду (то есть повесить) всех оппозиционеров. И тех, кто в составе особой делегации ездил в Париж, на Мирную конференцию, чтобы добиться признания независимости Кубани, и тех, кто ещё в июле затеял переговоры с Меджлисом Дагестана, стараясь заключить с ним военный союз.
31 октября генерал Покровский, тогда ещё командующий войсками тыла Кавказской армии, исполнил приказ. Арестовал двенадцать «зачинщиков», среди которых оказались и ездивший в Париж Калабухов, и подписавший договор с Меджлисом Дагестана Л.Л. Быч – глава Кубанского правительства. Боясь окончательно испортить отношения с кубанцами, повесили только Калабухова, но всё же, сменили и войскового атамана (вместо генерала А.П. Филимонова назначили генерала Успенского), и главу краевого правительства (им утвердили Курганского).
Осознавая ответственность за поражения на фронте, за развал тыла, 27 ноября А.И. Деникин сложил с себя полномочия Верховного Главнокомандующего и передал их П.Н. Врангелю. Правда, две недели спустя, счёл необходимым изложить те принципы, которыми Вооружённым силам Юга России следовало руководствоваться в дальнейшем:
«1. Единая, великая и неделимая Россия. Защита веры. Установление порядка. Восстановление производительных сил страны и народного хозяйства. Поднятие производительности труда.
2. Борьба с большевизмом до конца.
3. Военная диктатура. Всякое давление политических партий отметать. Всякое противодействие власти – справа и слева – карать. Вопрос о форме правления – дело будущего. Русский народ создаст Верховную власть без давления и без навязывания… Привлечение к русской государственности Закавказья.
Внешняя политика – только национальная, русская. Невзирая на возникающие иногда колебания в русском вопросе у союзников – идти с ними, ибо другая комбинация морально недопустима и реально неосуществима… За помощь – ни пяди русской земли».79-80