Первое поражение Сталина

Жуков Юрий Николаевич

В свою очередь, Заккрайком поручил 27 ноября «Элиаве и Михайлову в шестидневный, начиная с 27 ноября, срок выработать текст Конституции /Закавказской Федерации – Ю.Ж./ и представить на рассмотрение».¹¹⁰ Поэтому собравшиеся в установленный день делегаты Закавказского съезда смогли 13 декабря утвердить эту Конституцию, прежде всего провозгласившую:

«Учитывая положение советских республик Закавказья, оказавшихся под экономическим бойкотом международной буржуазии и перед угрозой возможного вторжения империалистических держав, трудящиеся закавказских республик признали необходимым и своевременным дальнейшее политическое, хозяйственное и военное объединение. В этих целях полномочные представители всех республик

Закавказья /почему-то оказалась обойдённой Абхазия – Ю.Ж./… постановили образовать Закавказскую Социалистическую Федеративную Советскую Республику (ЗСФСР)».

А далее, в статье 4-й той же первой главы первой части Основного закона (что явно не соответствовало его сути) было выражено стремление: ЗСФСР «находит неотложным образование Союза Социалистических Советских Республик – этого прообраза всемирного мощного союза всех советских стран».¹¹¹

Орджоникидзе с неимоверными усилиями всё же добился того, что замыслил более года назад вместе со Сталиным.

В те же самые дни аналогичные события происходили и в Харькове. Там 13 декабря на VII Всеукраинском съезде Советов с пространным докладом выступил Фрунзе, зарекомендовавший себя как соратник Раковского. Отстаивая перед делегатами необходимость создания СССР, затронул самый болезненный для Украины вопрос:

«Перед нами будет стоять опасность, с одной стороны, возрождения великодержавной российской тенденции, политики (подавления) отдельных национальностей, и, с другой стороны, опасность, возникающая на той же самой почве, опасность оживления настроений собственно националистических среди буржуазных кругов национальностей, которые в прежней России принадлежали к числу подавляемых…

Предел в отношении великодержавных тенденций и возрождения российских шовинистических чувств определяется тем, что вся область национального культурного творчества, всё то, что связано с языком и культурой, является абсолютно гарантированным от каких бы то ни было покушений с чьей бы то ни было стороны… С другой стороны, в отношении возможности противного фронта, мы должны сказать, что рабочий класс и трудовое крестьянство точно так же, раз и навсегда, заявляет, что всякие надежды на сепаратизм и пропасть между отдельными национальностями, между трудящимися массами разных народностей не имеют под собой никакой почвы, им должен быть положен конец созданием соответствующей новой Конституции».

Но вслед за тем Фрунзе добавил то, что сказал бы, скорее всего, на его месте Раковский: «Не должно быть ни малейшей разницы между нашей старшей сестрой, между самой сильной из советских республик – Российской Советской Республикой, между Украинской Республикой и такой республикой, как Белоруссия, как закавказские страны».

Вместе с тем Фрунзе, как и авторы Конституции ЗСФСР, приоткрыл тайну столь решительного отказа от сталинского плана автономизации. «Когда мы будем строить Союз Советских Социалистических Республик, – пояснил он, – мы не должны упускать из виду, что мы закладываем форму будущего разрешения взаимоотношений для всех народов. Именно по этому пути, именно по этому типу, по нашему твердому убеждению, будут строиться государственные отношения трудящихся масс всех других стран /выделено мной – Ю.Ж./ Поэтому совершенно не случайным является выбор наш нового названия для того государственного образования, которое мы закладываем».¹¹²

Тем и дал понять – восторжествовали утопические представления большевиков об очень близкой победе мировой революции. Разумеется, поначалу в Европе. А западные страны, исторически сложившиеся, с высокоразвитой промышленностью, огромным и хорошо организованным пролетариатом никак не могут стать автономными республиками в составе более отсталой РСФСР. Войдут в создаваемый Союз на равных и с Россией, и Украиной, и Закавказьем. И иного просто быть не может.

Завершая доклад, Фрунзе прочитал проект Декларации об образовании СССР. Тем как бы апробировал его не в узком кругу членов очередной комиссии,

пусть и образованной пленумом ЦК РКП, а в массе трудящихся. Ну, а их одобрение должно было послужить самой высокой оценкой документа. В тот же день Всеукраинский съезд Советов единогласно принял декларацию, повторившую смысл четвёртой статьи Конституции ЗСФСР: «В полном согласии с желанием и волей трудящихся Украины /съезд – Ю.Ж./ обращается к рабочим и крестьянам России. Украины, Белоруссии, Грузии, Азербайджана, Армении с братским предложением немедленно приступить к оформлению уже ныне фактически существующего Союза Советских Республик /выделено мной – Ю.Ж./ и образованию этим путём единого социалистического рабоче-крестьянского фронта против фронта мировой буржуазии».¹¹³

14 декабря точно такое же постановление принял и IV Всебелорусский съезд Советов: «Предложение Всеукраинского съезда Советов о немедленном оформлении уже фактически существующего Союза Советских Республик на основе взаимного равенства /выделено мной – Ю.Ж./, тесной политической и хозяйственной связи, в то же время обеспечивая самостоятельное национально-культурное строительство и создавая необходимые гарантии для проявления хозяйственной инициативы каждого из членов, отвечает жизненным интересам Советской Белоруссии, и потому должно получить скорейшее осуществление на предстоящем съезде всех советских республик».¹¹⁴

Формулируя именно так своё постановление, руководители съезда в Минске пошли в своих условиях дальше всех. Они потребовали не только полного равенства четырёх республик, образовывавших Союз, не только неприкосновенности национально-культурной сферы, но ещё и гарантий для экономической самостоятельности. Единственное, о чём забыл Червяков и его коллеги по руководству белорусской партийной организации, охватывавшей всего тринадцать уездов (то есть половину бывшей Минской губернии), откуда они возьмут необходимые на всё то средства.

Вот теперь и стала несомненной подоплёка принципиальных споров, приведших Сталина к поражению на пленуме 6 октября. Большевики Харькова и Минска за годы революции, интервенции и Гражданской войны действительно прониклись национализмом. Для сохранения квазисуверенности нашли великолепное, никем не оспариваемое основание – необходимость свободного развития национальных языков и культур. Основание, которое принимал как должное и Сталин. Всегда. Только предлагал для того образование не союзных, равноправных с РСФСР, республик, а всего лишь автономных областных объединений. Таких, как Туркестан, Киргизия, иных.

Происшедшее Сталин встретил мужественно. Смирился с неизбежным. Но, выступая 26 декабря на Х Всероссийском съезде Советов с докладом «Об объединении советских республик», всё же подчёркивал необходимость создания единого государства, а не его формы, которые в душе отвергал.

«Старые договорные отношения, – втолковывал он делегатам, – отношения конвенции между РСФСР и другими советскими республиками исчерпали себя, оказались недостаточными… От старых договорных отношений неизбежно приходится перейти к отношениям более тесного объединения. К отношениям, предполагающим создание единого /выделено мной – Ю.Ж./ союзного государства с соответствующими союзными органами исполнительного и законодательного характера, с ЦИК и Совнаркомом Союза».

«Существуют, – продолжал излагать Сталин важнейшее для него, – три группы обстоятельств, определивших неизбежность объединения советских республик в одно союзное государство.

Первая группа обстоятельств – это факты, касающиеся нашего внутреннего хозяйственного состояния.

Во-первых, скудость наших хозяйственных ресурсов, оставшихся в распоряжении республик в результате семилетней войны. Скудость, которая заставляет нас объединить эти скудные средства для более рационального использования и развития главных отраслей хозяйства, составляющих становой хребет Советской власти во всех республиках.