Первое послание к Коринфянам

Прайер Дейвид

Когда коринфяне начинали превозноситься, они были глубоко убеждены, что реально являются успешной, живой, зрелой и действенной церковью. Этих христиан удовлетворяла их духовность, руководство и общий характер их совместной жизни. У них сложилась иллюзия, что в своем стремлении к совершенству они достигли вершины. Они думали, что уже «прибыли». Отсюда и ирония, которая слышится в употреблении Павлом слова уже (два раза в ст. 8): «…вы пресытились… вы обогатились… вы стали царствовать» — уже! Это слово указывает на то, что Павел убежден: данный аспект составляет важную часть христианской вести, однако в земной жизни это нельзя испытать сполна: мы насытились, обогатились, вознеслись до царствования с Христом (ср.: 1:4–9), однако здесь и сейчас мы не войдем полностью в Его наследие. Перед нами – богословие славы, но ее надо поместить в контекст богословия креста, которое Павел продолжает развивать в ст. 9– 13.

Он с готовностью признает,

что был бы рад вместе с коринфянами обрести полное освобождение во Христе: О, если бы вы и в самом деле царствовали, чтобы и нам с вами царствовать! (8). Он был бы рад освободиться от всякого преследования, гонений, уныния и по-настоящему тяжкого труда быть безумным Христа ради (10). Быть может, коринфяне уже и достигли высот, но только не он. Они считают себя сильными, а он прекрасно сознает свою слабость. Они гордятся своим положением и тем уважением, которое оказывается им в миру, а его мир осмеивает и презирает. В отрывке, напоминающем сильные высказывания апостола о собственной слабости и уязвимости (2 Кор. 4:7—11; 6:3—10; 11:23–33), Павел говорит об истинных признаках своего служения. «Раб не больше господина своего» (ср.: Ин. 13:16; 15:20), и ради Христа он уподобился земному праху (13). Павел считает, что апостолы в высшей степени призваны к этому страданию. В своем воображении он рисует триумфальное шествие римского генерала по его возвращении в Рим. Пленники и трофеи выставлены на радость собравшимся, на общее обозрение, кульминационным моментом которого становится показ захваченного в плен полководца или царя, уже приговоренного к смерти. В таком положении находятся апостолы.

Людям, которые, подобно коринфянам, озабочены собственным положением, репутацией и известностью, бесконечно трудно понять, в чем заключается подлинно христианское служение, не говоря уже о том, чтобы принять его. Истина о том, что Божья сила совершается в нашей немощи, доходит до нас очень медленно. Мысль о том, чтобы сделаться позорищем для мира, для Ангелов и человеков (9), неприятна нам, поскольку она означает, что нам придется жить под критическим и нередко презрительным взглядом, пристально исследующим всех и каждого. Мы естественным образом стремимся оградить от этого себя и свою жизнь, позволяя лишь тем, кого мы избрали, войти в нее и увидеть нас такими, какие мы есть.

Нет никакого социологического или иного случайного феномена в том, что христианская церковь пополняет свои ряды в основном за счет бедняков из стран третьего мира. Этот рост точно отражает то, каким образом христиане больше соответствуют той христианской жизни и тому служению, которые описаны в Новом Завете. «Бог избрал немудрое мира… и немощное… и незнатное мира и уничиженное» (1 Кор. 1:27,28). Именно эта Божественная мудрость интересует не только людей, но и ангелов (когда они имеют возможность видеть ее в действии, ср.: 1 Пет. 1:12). Церкви было поручено, чтобы «начальствам и властям» стала известна Божья премудрость, явленная через крест Христа (ср.: Еф. 3:8—11).

На основании метафоры о царях и нищих необходимо заострить внимание на трех принципах христианского служения. Во-первых, если наше место – среди тех, кто получает благословение в своей христианской жизни и труде, следовательно, кто-то испытывает гонения. Во-вторых, если мы сами переживаем эти гонения и постигаем истинную цену христианского служения, то можем быть уверены: существует истинно освобождающее благословение в жизни тех, с кем мы встречаемся (сознательно или неосознанно, прямо или косвенно) (ср.: 2 Кор. 4:12). В-третьих, все христиане одновременно являются и принцами, и нищими, то есть подлинно христианский опыт заключается в том, чтобы чувствовать себя богатым во Христе и, тем не менее, знать, что мир тебя презирает. Здесь мы никогда не достигнем полного счастья, ибо не будем совершенно здоровыми, не получим мгновенного наставления, наша радостная связь с Господом не будет постоянной. Мы по-прежнему остаемся людьми, живущими в этом мире, мы все также смертны, все также обращены к греху, миру, плоти и дьяволу; нам по-прежнему надо бороться, быть бдительными и молиться, и мы все так же будем падать и постоянно терпеть неудачи. Да, победа, сила, исцеление, руководство, спасение – все это существует, но мы этого еще не достигли. Мы живем в двух мирах, и поэтому должны постоянно ощущать их напряженную взаимосвязь. Истинную ситуацию, в которой мы находимся, Павел описывает так: «Потому что вам дано ради Христа не только веровать в Него, но и страдать за Него» (Флп. 1:29).

7. Отцы и дети (4:14–21)

Не к постижению вашему пишу сие, но вразумляю вас, как возлюбленных детей моих. 15 Ибо, хотя у вас тысячи наставников во Христе, но немного отцов: я родил вас во Христе Иисусе благовествованием. 16 Посему умоляю вас: подражайте мне, как я Христу. 17 Для сего я послал к вам Тимофея, моего возлюбленного и верного в Господе сына, который напомнит вам о путях моих во Христе Иисусе, как я учу везде во всякой церкви. 18 Как я не иду к вам, то некоторые у вас возгордились; 19 Но я скоро приду к вам, если

угодно будет Господу, и испытаю не слова возгордившихся, а силу, 20 Ибо Царство Божие не в слове, а в силе. 21 Чего вы хотите? с жезлом придти к вам, или с любовью и духом кротости?

В ст. 14 Павел как бы признает, что в предыдущем отрывке был близок к сарказму, и теперь удерживается от него, заверяя коринфян, что не стремится постыдить их (не к постыжению вашему) каким-либо недостойным образом. Он хочет пробудить в них здоровое чувство стыда (ср.: 1 Кор. 5:2; 6:5; 11:22; 15:34), при этом подчеркивая, что обращается к ним, как отец к своим возлюбленным детям (14).

Прежде чем проследить, каким образом Павел видит себя отцом коринфских христиан, необходимо отметить, что он не усматривает в этом никаких властных полномочий, не говоря уже о том, чтобы воспринимать себя как человека, занимающего какое-то особое положение. Наверное, он хорошо помнит слова Иисуса: «И отцем себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах… <…> Больший из вас да будет вам слуга» (Мф. 23:9—11). То, что в некоторых конфессиях наименование «отец» дается рукоположенным служителям и принимается ими, бросает вызов учению Иисуса. Надо сказать, во многих сферах церковной жизни часто дает о себе знать патерналистский, все подавляющий стиль руководства, даже если наименование «отец» не употребляется. Религия, лежащая в основе этой установки, не внушает таких серьезных опасений, как небиблейское богословие, которое способствовало установлению такого взгляда на статус и авторитет в церкви и до сих пор его одобряет. Это лжеучение представляет собой самое тяжелое препятствие для возрастания и духовного здоровья церкви. Оно оказывает влияние на церковное единство, благовествование, богослужение, служение мирян, женское служение, а также на богословскую подготовку. По существу, в любом аспекте миссии Божьей церкви будут встречаться преграды до тех пор, пока будет сохраняться этот антихристианский взгляд на руководство.

Павел, конечно же, считает себя отцом коринфских христиан (и особенно Тимофея, своего возлюбленного и верного в Господе сына, 17) в том смысле, что он благовествовал им и, следовательно, нес ответственность за их веру в Христа. Как всякий отец (знающий, что дети всегда подражают отцам), он стремился дать им пример такого поведения в повседневной жизни, которого и ожидают от христиан. Посему умоляю вас: подражайте мне (16). Что касается Тимофея, то его задача заключалась в напоминании им о путях Павла во Христе (17). Для Павла пример Христа имел первостепенное значение во всех случаях и повсюду (как я учу везде во всякой церкви, 17). Это подчеркивает принципиальную важность примерного поведения в повседневной жизни всех, кто призван к руководству в церкви. Коринфянам не довелось увидеть Иисуса во плоти, у них не было Библии, но зато они видели Павла(ср.: 11:1). Многие другие проповедники тоже указывали путь к Христу [50] , однако он был первым, кто прошел к ним весь путь с благовествованием: Я родил вас во Христе Иисусе благовествованием (15).

50

Словом наставник в ст. 15 переведено греч. слово «педагог», которое Павел использует в Гал. 3:24 («детоводитель»), говоря о роли закона, который подготавливает человека к пришествию Иисуса Христа как Спасителя.

Таким образом, теперь Павел обещает прийти к ним как отец. После временного отсутствия отец хочет вернуться домой с любовью и духом кротости (21), а не с жезлом. Многие из коринфян, которых он привел к вере в Христа, стали вести себя горделиво и заносчиво, не обращая никакого внимания на Павла и его служение и внося в церковь великую смуту и разделение. Отцовское сердце Павла глубоко скорбело от такого поведения, и в какой-то мере эта боль слышится в его словах, сказанных в Послании к Галатам: «Дети мои, для которых я снова в муках рождения, доколе не изобразится в вас Христос!» (Тал. 4:19).

Дети часто громко и заносчиво о чем-нибудь заявляют: это говорит об их незрелости. Слов много, но мало сил, чтобы воплотить эти громкие слова в дело. Поэтому Павел заканчивает эти две главы так же, как он их начал, – сильной (и глубоко прочувствованной) мольбой о том, чтобы коринфяне прекратили превозноситься и стали более зрелыми: Ибо Царство Божие не в слове, а в силе (20). Он нечасто использует словосочетание Царство Божие, столь распространенное в синоптических Евангелиях, но прибегает к нему, лишь когда говорит о чем-то принципиально важном. Апостол даже не объясняет, в чем его смысл: он принял его как суть благовестия – и возвещал день за днем [51] .

51

Ср.: ниже комментарии к 6:9,10.