Первое предательство

Брей Патриция

— Как ты сказал, тебя зовут?

— Джосан. Конюх подождал, но подробностей не последовало.

— Я Майлз, бывший солдат, а с недавнего времени — владелец конюшни, — сказал он. — А ты, судя по всему, знаешь, как обращаться с лошадьми.

Мужчина просто пожал плечами.

— Похоже, что да.

Несмотря на очевидную нужду, в чужестранце чувствовалась гордость, поскольку просить он ничего не стал. Просто ждал, когда хозяин примет решение.

— Все, что может понадобиться, найдешь в дальнем конце конюшни, а потом вычисти стойло и подготовь его для следующей лошади. Как сделаешь, найди меня, я накормлю тебя и решу, куда устроить

на ночь. Согласен?

Джосан кивнул.

— Да, спасибо.

— Не благодари, пока не узнаешь, сколько заработал. Может, останешься недоволен сделкой, которую мы заключили, — ответил Майлз с удивительной для него самого честностью. Может, чужак и не знает, чего стоит, но Майлз-то понимал, с кем имеет дело. И хотелось бы воспользоваться предоставленным шансом по полной.

Майлз отправился в маленькую комнатушку спереди конюшен, служившую ему кабинетом, достал журнал расчетов и добавил две подписи: первую о прибытии новой кобылы, а вторую с номером императорского гонца, забравшего чалого мерина, и направление, в котором они последовали. Присмотр за почтовыми лошадьми обеспечивал стабильную прибыль, и если его скрупулезные записи не удовлетворят самым высоким запросам императорского бухгалтера, дела пойдут плохо. Старый вояка прислушался к непривычным звукам в стойле, странно, когда кто-то другой гнет спину там, но потом вернулся к счетам. Работа с цифрами не была его коньком, поэтому приходилось по нескольку раз перепроверять бумаги. Сверять расходы потребляемого корма, определять, хватит ли запасов, чтобы прожить зиму, как тратить все с умом.

Когда Джосан объявил, что закончил, Майлз проверил проделанную работу. Седло и стремена сверкали, кожу тщательно смазали, а металл отполировали до такой степени, что самый придирчивый сержант в императорском полку не смог бы найти изъяна.

— Концы попоны начинают расползаться, видите? — сказал чужак, показав на выбившиеся нитки. Пара десятков петелек в ряду из сотни — только острый глаз в состоянии заметить недостаток.

Конюх уставился на Джосана — может, тот над ним подшучивает либо так нуждается в работе, что готов на все, чтобы произвести впечатление на потенциального хозяина.

— Ты умеешь шить? — спросил Майлз.

— Нет.

— Вот и я тоже. — Правда, старый солдат мог зашить любую рану, но столь грубая техника вряд ли сослужит хорошую службу. Авось, Кармела поможет. Служанка из таверны через дорогу иногда соглашалась выполнить кое-какую работу, желая заработать несколько медяков, о которых хозяин и не подозревал.

В последний раз проверив кобылу, спокойно стоявшую в стойле после утомительного дня, Майлз закрыл на засов дверь конюшни и в сопровождении Джосана отправился к таверне, где обычно столовался. На мгновение замялся на пороге, подождав, когда глаза привыкнут к темноте. В небольшой комнатушке находилась дюжина столов, а длинный прилавок отделял посетителей от кухни. В помещении стоял дым столбом, хоть топор вешай, но конюх лишь довольно хмыкнул.

Поскольку вечер клонился к ночи, в столовой оставалось только двое крестьян. Майлз им радушно кивнул, и, не став дожидаться ответа, направился в дальний угол, в самую теплую часть таверны, за исключением, конечно, кухни.

К столу подошел Джулио, сын владельца, и принес тарелку с маслинами и хлебом.

— Сегодня рыба, — невозмутимо проговорил он.

Меню в забегаловке варьировалось в зависимости от товаров на рынке — покупалось то, что дешевле —

и от настроения кухарки. Когда Джулиано ссорился с женой, всю неделю приходилось есть ячмень с острыми приправами. Судя по сегодняшнему предложению, домашняя идиллия восторжествовала.

— Рыбу для двоих. И вино, с двумя кружками.

— Желтое или красное?

— Желтое, — решил Майлз. — И кувшин с водой, чтобы разбавить.

Фраза привлекла внимание Джулио, и он мельком взглянул на Джосана, а потом кивнул.

Через несколько мгновений мальчик вернулся с двумя чашками и двумя кувшинами: один с водой, другой — с вином. Понимая состояние гостя, конюх сильно разбавил вино, прежде чем разлить по стаканам.

Они угощались оливками и хлебом, причем Майлз намеренно не ел много, чтобы помощник не заподозрил, что большая часть ужина достается именно ему. К тому моменту, как мужчины покончили с закусками, появился мальчик и поставил перед каждым по деревянной тарелке с копченой рыбой, завернутой в виноградные листья, и бобы.

Манеры Джосана казались безупречными: он нарезал рыбу на мелкие кусочки, как никогда не сделал бы попрошайка. И тем не менее чужестранец умудрился съесть свое блюдо прежде, чем начал конюх.

— Еще?

Джосан печально покачал головой.

— Нет, спасибо.

И только после этого стал пить вино, лениво поигрывая кружкой, пока хозяин поедал ужин, в отличие от гостя, обращая куда меньше внимания на манеры.

Хоть Джулио и презрительно посматривал на всех посетителей таверны, но когда Майлз отложил вилку, он быстро появился у стола, чтобы убрать тарелки и принести две миски с айвой в меду. Наверное, Джулиано сегодня в ударе, раз кормит гостей деликатесами, ведь обычно посетителям приходится довольствоваться обычным инжиром или сладкими пирожками, если настроение немного получше.

Несмотря на предыдущие протесты, Джосан умудрился съесть и свою порцию сладостей. Вокруг начали заполняться столики: холостяки, как сам Майлз, и слуги приходили, чтобы провести вечер в хорошей компании и отдохнуть после работы. Интересно, заметил ли новоиспеченный помощник, что к их столику никто не подходит и не приветствует хозяина конюшни. Он ждал, когда вино развяжет страннику язык, однако тот сидел молча, наслаждаясь сытостью.

— Ты хорошо справился с работой, — наконец заговорил Майлз, когда стало ясно, что сам гость готов сидеть тихо до бесконечности.

— У меня есть некоторые знания о лошадях.

— Что ж, мне пригодится такой работник.

— Правда? А что произошло с предыдущим помощником? Джосан откинулся на спинку стула, в нем заговорила уверенность, поддерживаемая сытым желудком. Еще днем он буквально умолял о работе, а сейчас сам задавал вопросы, будто мог отклонить предложение. В нем чувствовались гибкость духа и острый ум, а эти качества Майлз ценил в человеке больше всего.

— Я не мог никого нанять. Видишь ли, я не самый популярный человек в городе.

— Я заметил.

— Но в этом нет моей вины, — поспешил объяснить конюх. — Когда прежний владелец умер, его племянник надеялся унаследовать конюшню и очень рассвирепел, когда выяснил, что дядя все продал мне за несколько дней до смерти. Мое право собственности неоспоримо, однако Фло-рек — известный делец, причем могущественный. Предыдущие работники отказались мне помогать, а сам я так и не смог кого-то найти.

— А разве Флорек не получил деньги от продажи? Наверняка они смогли бы усмирить его пыл.