Первое танго в Париже: Привилегия для Эдисона
Шрифт:
Маша вдруг вскинулась и ринулась в гостиную. Через минуту она вернулась с толстым томом «Британники».
— Посмотрим, что тут пишут о твоем знаменитом предке! А-а-а… вот! «…После смерти своей первой жены, Мери Стилвелл, Томас Альва Эдисон в 1886 году женился на Мине Миллер…» А про твою прапрабабку здесь ничего не говорится…
— Выходит, мой прадед был незаконнорожденным!
— Вот! И я так думаю! Иначе зачем бы Эдисону его медальоном отмечать?! Это же явно неспроста. В то время отношения между мужчиной и женщиной были несравненно строже. И часто случалось, что детям
Павел с грустью призадумался. Однако Маша не дала ему надолго впасть в прострацию.
— Нам остается только догадываться, — сказала она, — каким образом твой прадед снова оказался в России!
— Но бумаги-то вот они… у меня. У нас то есть… Они же достались мне по наследству!
— И как мы их еще не выбросили?! Ведь могли бы! И тогда бы никогда не узнали… — Маша с гордостью посмотрела на мужа и нежно обняла его, целуя в лоб: — Подумать только! Потомок Эдисона!
— Да уж, — смутился Павел. — Кстати, потомок хочет знать, владельцем чего он стал!
Маша высвободилась из его крепких объятий и еще раз переложила на столе старые бумаги, тетради и мешочек с медальоном, поминутно чихая от пыли.
— Дневники прапрабабки — раз! Толстая тетрадь, в которой мешочек лежал, — два! Документ «Департамента Торговли и Мануфактуръ… на усовершенствования в способах и аппаратах для произведения электрическаго света…» — три!
— Ну и что мы будем делать со всем этим добром? — почесал затылок Павел и уставился на жену.
— А-а-а… Будем владеть! — воскликнула Маша. — Вот только сомнения у меня… Вдруг эти бумаги представляют для государства какую-либо историческую ценность?
— Н-н-у-у… это же семейная реликвия, наверное, государство не будет иметь к нам претензий… — неуверенно протянул Павел. — А может, стоит разыскать второй медальон и восстановить историческую справедливость? Представь, Маша, после многих десятилетий вещицы вернутся к нам… э-э-э… ко мне и к тебе! Об этом стоит подумать. Все беру на себя! Я все-таки коммерческий директор, притом потомок знаменитого и не бедного на идеи Эдисона!
Обозначив таким образом свой статус, Павел решительно поднялся и целеустремленно зашагал к телефону. Полы его халата развевались, напоминая знаменитый на всю литературу белый плащ с кровавым подбоем — ни дать ни взять римский прокуратор, разве что походка не шаркающая, не кавалерийская… Подошвы шлепанцев воинственно хлопают по пяткам, взъерошенные волосы подрагивают хохолком…
— Веселовский? Привет! Слушай сюда…
Маша впервые видела мужа таким. Перед ней стоял уверенный в себе и знающий дело менеджер. Голос его тверд, свободная рука лихо выписывает в воздухе круги и петли, подчеркивая все, что он говорит в трубку своему заместителю. Маша залюбовалась Павлом. Она подошла к нему сзади, обняла и положила голову ему на плечо. Прикрыла глаза и стала слушать гулкий звук его голоса. Ей представились тихий сад, маленькая калитка в каменной стене и теплый ключ в ее руках — от этой калитки, от сада, от всего того, что находится там, за надежной каменной стеной…
— Диктуй, записываю… А факс
На следующий вечер Маша и Павел сидели за столом в своей уютной кухне и приводили план в действие.
— Давай Симоне позвоним, — начала мозговой штурм Маша.
— Симоне? — удивился Павел. Симона и Анатолий, Толик, — их приятели по недавней совместной поездке в Египет. Чем они могут сейчас помочь? Впрочем, лучше не рассуждать, коли Маша решила сделать первый шаг в этом таинственном деле. — Давай Симоне… — Он взял трубку, набрал номер и, дождавшись ответа, передал ее Маше.
— Симочка, — заворковала Маша, излагая суть дела с поистине женской логикой — перемежая новости с вопросами.
«Не зря один известный человек сказал, что в жизни женщины нет синтаксиса, — с умилением подумал Павел. — Правильно сказал, умный был. Но как-то все так получается, что жизнь эта проходит у них по всем важным точкам, и рисунок жизни в целом приобретает красивые очертания. Как это им удается?»
— Ха-ха-ха! — заливалась Маша в трубку, не думая ни про какие там очертания. — И какого размера?.. Ну так нужно на размер меньше, тогда не отстегивается!.. А в «Британнике» больше ничего не сказано… Хорошо! Если что узнаешь, звони! Хотя… нет, звони в любом случае! А я узнаю рецепт и тоже тебе позвоню. Пока! Привет Толику. — Маша положила трубку. — Ну, теперь твоя очередь. — Она посмотрела на мужа. — Выработал стратегическую линию? Сима сказала, подумает…
— Стратегическую линию, говоришь?
— Ну да, стратегическую… Надо же просчитать все ходы… Симона — это побочная линия, на всякий случай.
— И ты решила начать с побочной…
— Ну да, какая разница, с какой? Если нет стратегической, надо начинать с любой.
— Мордовцев уже не тот, и связей у него сейчас никаких… — начал Павел размышлять вслух, но замолчал, вдумываясь в причудливые Машины рассуждения. А ведь она права! Никто не знает, какие плоды принесет растение, пока они не нальются соком. — Вот господин Тряпицын, пожалуй, мог бы порекомендовать кого-нибудь знающего, — задумчиво пробормотал он и начал нажимать на кнопки телефона.
Переговоры ничего, однако, не дали.
— Эх, — вздохнул Павел. — Оказывается, проблема с нашими сокровищами! Хоть ты тресни. А ведь жалко…
— А что, если в Париже попробовать? — лукаво посмотрела на Павла Маша. — Разве мы не собирались с тобой в Париж?
— В Париж?
— Помнишь, что ты обещал мне в прошлом году на набережной?
— Я?.. Обещал?
— Ну да… Что мы туда поедем.
— А кто нас туда приглашал?
— Мила с Геной. В письме… А теперь пусть пригласят официально. Оформим гостевую визу… Это, конечно, дольше, чем оформлять деловую, тем более во Францию, но кто ж нам сделает деловую? Ничего страшного…