Первое задание
Шрифт:
Наташа не двигалась, бессмысленно уставив глаза в стену. «Почему они говорят о Николае?» И вдруг опять представила его, вбегающего во двор… Демель стреляет из пистолета, и Николай, пробежав по инерции ещё несколько шагов, замертво падает в сугроб. Наташа застыла, сжалась в комок. Она ощутила, как страх пробирается к ней в сердце, сковывает волю…
Резко распахнулась дверь, на пороге вырос солдат:
— На допрос!
Майор Демель понимал, что Наташа знает многое и через неё можно основательно потрясти городское подполье. Он решил
Когда Наташа вошла в кабинет, Демель вежливо предложил ей кресло. Она с удовольствием села, тепло приятно разлилось по телу, не хотелось говорить, смотреть и даже думать. Вот так бы сидеть долго, долго, расслабив мышцы, закрыв глаза…
Демель, верный себе, автоматчиков выставил за дверь, остался наедине с арестованной.
— Последнее свидание, фрау Наташа, — любезно улыбаясь, тихо проговорил он. — Хотелось бы, чтобы оно было обоюдно приятным.
Наташа промолчала.
— Я надеюсь на ваше благоразумие. Сообщите мне кое-какие данные о ваших знакомых в городе, адреса, явки…
Тепло продолжало окутывать Наташу, её клонило ко сну, она с трудом подняла веки и устало произнесла:
— Я не буду с вами разговаривать, пока мне не дадут поесть. И горячего кофе или чаю.
Демель встрепенулся. Встал из-за стола, вышел в коридор и, не закрывая двери в кабинет, отдал распоряжение. Вернувшись на своё место, он долго и пристально смотрел на Наташу и, наконец, проговорил:
— Я преклоняюсь перед вами! Обаяние ваше беспредельно! Вы измучены страхом, мыслями о смерти, не спали всю ночь, наконец, вы голодны, не имели возможности заняться своим туалетом, и всё же — вы само очарование!
Наташа посмотрела на Демеля, тут же вздрогнула и опустила глаза: выражение его лица не соответствовало словам, которые он произносил. В его глазах была пустота. «Живой мертвец», — с ужасом подумала она.
Принесли завтрак. Наташа ела, а Демель не спускал с неё глаз. Эта женщина не давала ему покоя. Совершенно запутавшийся в своих мыслях и чувствах, он продолжал выполнять свои ставшие привычными обязанности, почти автоматически, ни во что не веря, ни на что не надеясь. Ко всему он стал равнодушен и безразличен, и только Наташа будила в нём временами что-то давно забытое, светлое и тревожное… Жалкие тени этого чувства посещали его. Они появлялись в глубине сознания, слабые и безвольные, а глаза даже и в эти моменты оставались пустыми.
Демель не уловил впечатления, которое он произвёл на Наташу. Таинственно, значительно, с заметной долей сочувствия и доброжелательности, он произнёс:
— Наташа, с вашим обаянием и талантом вы сделали бы блестящую карьеру в нашей системе.
— Вас уполномочили вести разговор?
— Я уже говорил вам, что могу составить протекцию. Почти стопроцентная гарантия.
— После того, что вам известно обо мне?
— Это не так уж важно.
— Интересно, —
— Ну и как?
— Взвешиваю, что я получу от вас?
— Свободу, деньги, роскошную жизнь.
— И всё?
— Что же ещё?
— Не будем играть, — твёрдо сказала Наташа, — ничего мне от вас не нужно. Вы предлагаете мне смерть физическую заменить смертью нравственной. Здесь мы не поймём друг друга и никогда не договоримся.
Демель задумался. Взъерошил чёрные волосы и доверительно спросил:
— Вы не позируете?
— Разве я похожа на актрису?
— Не знаю… Но ваша решимость поражает. Я не уверен, что любая, даже самая лучшая, государственная система, созданная разумом и волею человека, достойна такой жертвы. Вы отказываетесь от жизни. Во имя чего?
— Во имя жизни. Одному человеку для счастья много богатств не нужно, не это для счастья главное. Шварц этого не мог понять, а вы, мне кажется, понимаете. Поэтому вам и тяжело.
Демель одурело посмотрел на странную женщину, не переставая восхищаться ею. Откуда она черпает силы? Какая уверенность в себе и в правоте своего дела! Но, несмотря на это, его продолжало нести по течению:
— Как бы вы красиво ни говорили, учтите, что прежде, чем повесить, вас будут пытать.
— Вы безгранично любезны, господин майор, — холодея, ответила Наташа. — Все ваши психологические эксперименты неизбежно заканчиваются виселицей либо Вороньим полем. И ничего нового, хотя бы для меня, ради нашего старого знакомства, ваше воображение подсказать не может.
Демель затосковал. Он понял, что никаких показаний от Наташи не добьётся.
Всем своим существом Наташа вдруг ощутила, что смерти она не боится! Так у бойца, когда он вступает в бой, пропадает чувство страха.
Демель видел, как она преобразилась и в своей решимости ещё больше похорошела. Но чистые тёплые тени не посетили его душу, напротив, его охватило безумное желание бить, рвать, терзать эту женщину, такую прекрасную, но чужую ему. Он знал себя и боялся этого состояния, при котором, если жертва сопротивлялась, он доходил до экстаза и забивал её насмерть.
Демель вышел из-за стола и медленно двинулся к Наташе. Она, заметив его странный взгляд, поднялась. Остановившись, он несколько мгновений смотрел ей в глаза, затем неожиданно обхватил за шею и, пригнув голову, зверски схватил за ухо, вывернул его…
Наташа вскрикнула от страшной боли, вырвалась из рук Демеля и, не помня себя, залепила ему звонкую пощёчину. Демель схватился за шею, ему казалось, что барабанная перепонка разорвалась на мелкие части. Несколько секунд они так и стояли друг против друга.
Первой очнулась Наташа:
— Наконец-то вы показали своё истинное лицо джентльмена и мыслителя.
Но он не слушал её. Вздрогнув от звука её голоса, он в бешенстве надавил сигнальную кнопку на столе, и в кабинет, громко стуча сапогами, вбежали два солдата.