Первомай
Шрифт:
— Эй! — окликнул меня старлей.
— В понедельник позвоню, — не оборачиваясь, бросил я. — Всё ещё можно поправить, хоть получится и недёшево.
В груди горел огонь, сердце металось, как сумасшедшее, а в ушах по наковальне били молотки. Адреналин, твою мать, адреналин! Зрачки у меня были, наверное, как у кошки, потому что Женя, взглянув мне в лицо, слегка отшатнулась.
— Что это значит, Саш? — растерянно и испуганно прошептала она.
— Тихо! — немного резко скомандовал я. — Потом
Она умолкла и шла, часто перебирая ногами, чтобы успевать за моими уверенными широкими шагами. Сзади на нас смотрели раздражённые и злые менты. Я это практически физически чувствовал, но, представив, как мы выглядим со стороны, тихонько засмеялся.
— Ты чего? — испуганно спросила Женя. — Ты чего?
— Да… анекдот вспомнил.
— Анекдот?
— Да. Борман ехал по улицам Берлина. Позади машины бежал Штирлиц и делал вид, что прогуливается.
— Что?
— Это как ты сейчас.
— О чём ты?!
Мы завернули за угол, выйдя из поля зрения озадаченных служителей закона.
— Я не поняла, — покачала головой она, но я потянул её сильнее, переходя на бег, и ей сразу стало не до Штирлица.
Обогнув здание, мы выбежали к проезжей части, и я тут же увидел приближающийся зелёный огонёк.
— Удача, Жень!
— А?..
Я поднял руку и практически бросился под колёса машины, так что таксисту ничего другого не оставалось, как резко ударить по тормозам. Я запихнул Женю на заднее сиденье, а сам обежал машину, запрыгнул и сел рядом с ней.
— Эй! — недовольно воскликнул водитель. — Куда?!
— Жень, говори, куда!
Она удивлённо раскрыла глаза, глядя на меня и назвала адрес.
— Комсомольский проспект, дом девятнадцать.
Неплохо.
— Саша…
— Чего? — бросил я и повернулся назад, вглядываясь в темноту.
Проблесковых маячков не наблюдалось.
— Саша… я ничего не понимаю… Ты что… сотрудник?
— Да, сотрудник швейной фабрики.
— Нет-нет… это мы так думали… А на самом деле?
— И на самом деле, Жень. Нужно же было что-то говорить. Или ты хотела прокатиться со светомузыкальными эффектами?
— Но за что? — подняла она руки и потрясла ими.
Практически, воздела к небу.
— Потом расскажу, — кивнул я на таксиста, и она замолкла, прикусив язык.
Замолкла, но во все глаза смотрела на меня.
— Так может быть… — не выдержала она. — Ты не мог мне звонить из-за того, что нельзя было?
— Не звонил? — нахмурился я.
Дурак ты, Саня. Такая девушка, а ты не звонил.
— Из-за… службы?
— Женя! — криво улыбнулся я. — Какая, нафиг, служба! Я просто отбоярился, понимаешь? Наврал с три короба, чтобы нас отпустили…
— Наврал?
— Да. Так что можешь успокоиться и выкинуть это маленькое происшествие из головы. Я не гэбист.
— То есть… Нет… Нет-нет… Ты что, с такой лёгкостью врёшь? То есть, получается, что ты отлично врёшь, а, с другой стороны… значит
— Давай немного помолчим.
На этот раз она замолчала и до самого конца дороги не произнесла ни слова. Из радиоприёмника лились песни и немного праздничного настроения, заметного в голосах дикторов.
Люди встречаются, люди влюбляются, женятся
Мне не везет в этом так, что просто беда
Вот наконец вчера вечером встретил я девушку
Там, где тревожно стучат, гудят поезда…
Я расплатился с таксистом и пошёл за Женей, медленно бредущей к подъезду.
— Жень!
— Знаешь, — задумчиво начала она, останавливаясь и встряхивая волосами. — Я думаю, что если ты не звонил мне не потому, что не мог…
— Я, правда, не мог, Жень. Я ведь был в таких местах всё время, где и связи-то нет.
— А что ты там делал? Ты же в снабжении работаешь.
— Ну… мелкие предприятия, кустарные, практически… Там свет-то не везде есть…
— Сейчас у тебя значительно хуже получается, — грустно усмехнулась она.
— Что получается?
— Врать, Саш. Сейчас ты это делаешь очень неумело.
— Ну, вот, а ты сказала, что я врун прирождённый.
— Нет, такого я не говорила. Но милиционерам ты мастерски головы запудрил. Я тоже поверила, что ты прям агент какой-то.
— Джеймс Бонд, — кивнул я.
— Вот-вот… Я думаю, нам обоим нужно время, чтобы собраться с мыслями.
— Что это значит? Хочешь поставить всё на паузу?
— Как-как? — удивилась она. — Поставить на паузу? Пожалуй… Но только дело в том, что ты сам поставил всё на паузу. Не я, а ты, Саш. Ну, если тебе надо ещё подумать, чтобы что-то там понять или переоценить, я не против. Я подожду. Но только не очень долго, хорошо? Потому что мне в таком подвешенном состоянии находиться не очень приятно. Я понимаю, ты уехал, хотя мог бы остаться, но был не готов принять решение. Мне не нравится, но ладно. Только то, что ты просто исчез с горизонта, мне немного непонятно. Это неправильно, на мой взгляд. Я ясность люблю, ты же знаешь. Так что скажи сам, когда будешь готов хоть что-то сказать.
Я закашлялся. Неожиданно, блин. Так это значит я её динамил… ну то есть… Саня Жаров. А я-то сразу и не понял. Ну и дурак ты, Саня.
— Жень, ты не сердись, — попробовал я спасти ситуацию. — Я ничего на паузу ставить не хотел и не ставил. Я думал, что это ты сама… Как сказать-то…
Ну что же, Александр, раз мне пришлось стать тобой, придётся исправлять твои косяки. А что, если я должен был остаться здесь надолго или даже навсегда? Что тогда? Надо же как-то приспосабливаться, что-то делать, как-то жить, причём своей собственной жизнью, чтобы не быть вечной тенью другого человека.