Первопроходец. Бомж с планеты Земля
Шрифт:
Последний десяток с правого краю, и меня в том числе, Кузьмич взял в свою бригаду. Вместе со мной оказались Лахин и Полторашка.
– В столовую, – сказал Бунша, – обеденный перерыв. За мной.
Тут все воспряли, да и я повеселел – последний-то раз на Земле ел.
Столовая находилась неподалеку – длинное, приземистое сооружение, от которого накатывало весьма аппетитными запахами. Наша бригада оказалась первой и тут же заняла длинный стол, который принято называть монастырским. Я присел с краю – терпеть не могу,
Что сказать… На первое подали борщ. Наваристый, с куском мяса – ни единой жилочки, сплошная мякоть! На второе было пюре с котлетой, а в большой кружке стыл компот.
Такую каторгу и потерпеть можно! Другое дело – зачем терпеть? На что мне это все вообще сдалось? Нет, бродить по ТБ, разыскивая артефакты, – это мне было крайне любопытно, но выполнять и перевыполнять план по добыче… Да идут они все… туда!
Долго ковыряться в зубах и отдуваться Кузьмич не позволил.
Нажрались? Молодцы. Тогда вперед – вы ж еще не наработались!
– Вон ваши спецовки и каски. Давайте, по-быстрому!
Бунша привел нас в «забой» – к толстенной стене, изгрызенной так, что возвышалась всего на два человеческих роста. Вместе с людьми работали два цверга, выглядевшие забавно в касках.
– Такка, – сказал им Кузьмич, делая ударение на последний слог, – сака-так хтэ катта-токо шух-га таккат-кат.
– Катта-кат, Кузами, – покивали цверги, надувая щеки совсем по-земному. Гордились оказанным доверием.
Прикрепив новичков к опытным «отработчикам», Бунша подошел ко мне.
– Звать как?
– Александр.
– Ты, случаем, не ксенофоб, Санек?
– В смысле?
– В смысле, что твоим напарником будет Тука. Тука, кат те!
Здоровенный цверг отставил перфоратор и вразвалочку приблизился, куда больше напоминая не гориллу вовсе, а худого медведя.
– Тука кат, Кузами, – прогудел он, стукнув себя в гулкую грудину кулаком.
– Тука сах катта-токко ко Аексанта. Took?
– Took, Кузами.
Тука развернулся в мою сторону, с любопытством меня разглядывая, и воздел правую лапищу – наверное, в транскосмическом жесте приветствия. Я не придумал ничего лучшего, чем протянуть цвергу свою руку. Напарник все же.
Тука даже пошатнулся от потрясения (если я верно распознал испытанные иномирцем эмоции!), оглянулся на Кузьмича и как-то робко пожал мне руку. У него и пятерня была лохматой!
– Александр, – представился я.
Цверг замешкался, но понял и тоже отрекомендовался:
– Тука.
– Очень приятно, Тука.
– Сэх тоокко-тэ, Тука, – перевел, ухмыляясь, Бунша.
Вот так и состоялся первый контакт с представителем внеземной цивилизации. А дальше пошла работа. Тяжелая или очень тяжелая.
Поболтать по душам с Тукой не получалось – цверг, щеря острые зубы, налегал на перфоратор, набуривая дырки в стене, а я загребал лопатой обломки и перекидывал их
Маленьких электровозиков, которые бегают по штольням земных рудников, тут не было – отработчики сами толкали вагонетку до приемного бункера. Не графья, чай.
Часа через два Кузьмич скомандовал отбой.
– Значится, так, – сказал он внушительно. – Самосвалов до вечера не будет, но норму на сегодня выдать нужно. Поэтому часика три отдохнем и выйдем на доделку…
– А ужин как? – с тревогой спросил Полторашка.
– Не боись, – усмехнулся Бунша, – накормим.
И мы всей гурьбой потопали в поселок. Как оказалось, бригада Кузьмича занимала половину барака нумер пять, куда даже крылечко вело, что выглядело немного странно – неба-то не было над нами. Только свод исполинской «трубы» чуть отблескивал в вышине – Останкинская башня сюда точно не влезет, а вот «Эмпайр стейт билдинг» впишется вполне.
Перед входом в барак тянулась стойка с умывальниками. Сняв каску и повесив ее на гвоздик, я умылся и вытерся рукавом – полотенец нам не выдавали.
У крыльца уже кучковались человек пять половозрелых особей мужского рода в возрасте от двадцати до пятидесяти. Двое держались наособицу – пришибленные какие-то затюканные, зачморенные, зато трое «колотили понты» изо всех сил.
Когда мы крушили стену, я что-то не замечал эту троицу в рядах передовиков производства. Судя по татушкам, все трое отсидели небольшие сроки, но держали себя с напыщенностью авторитетов – в одних штанах, синие от наколок, они играли накачанными мышцами, смолили сигаретки и цедили матерщину.
Равнодушно скользнув по троице глазами, я поднялся на крыльцо и открыл дверь – внутри было прохладней. Упарился я в своем термобелье…
– Куда прешь? – заорал один из троицы, небритый, коротко стриженный тип с очень тонкими губами – словно их с рожденья не было, а доктор прорезал рот с помощью скальпеля.
Надо полагать, этот губастик метил в вожаки, чтобы «держать зону». Обойдется.
Я даже не обернулся на ор – вытер ноги и закрыл за собой дверь. Внутри «блок» оказался даже просторней, чем я ожидал, – тут вместились десять двухъярусных кроватей, куча каких-то ящиков, а у стены тянулся ряд шкафчиков.
Ну, я не особо-то осматривался, памятуя, что безгубый наверняка рванет сейчас дверь, срочно требуя сатисфакции. Будет тебе сатисфакция, дождешься ты у меня…
Дверь, сколоченная из толстых досок, распахнулась, и внутрь, привечая меня и моих родичей самой гнусной лексикой, влез этот… «вор в законе». Глаза как у бешеного таракана.
– Ты че, падла? – прохрипел он. – Я тут «гражданин начальник»!
– Был, – холодно ответил я и провел тот самый удар ногой, который Кириллыч называл «йоко-гири». Йоко-гири так йоко-гири, спорить не буду. Главное, что очень способствует выбиванию лишнего дерьма из организма.