Первопроходец. Бомж с планеты Земля

Большаков Валерий

Кузьмич хмыкнул и поглядел на Эдика.

– Ты, когда меня первопоселенцем назвал, запнулся слегка, – проговорил он, усмехаясь. – Небось, другое что сказать хотел, а? Совком назвать?

– Да я… – даже в свете костра было заметно, как побурел Лахин.

– Да ладно! – отмахнулся Бунша. – Совок так совок. Правильно нас так прозвали – советские мы. Были ими и останемся. Знаешь, кто такие совки? Это те, кто «Уралмаш» строил и целину поднимал, кто в войну на передовой фрицев бил, кто в космос летал и кто первую внеземную базу создавал! Здесь, на Манге! А теперь меня

за то, что совок, сюда загнали, на каторжные работы! Вот такая перестройка, мать ее ети… – Кузьмич поиграл желваками, и вздохнул. – Сам, конечно, виноват, не надо было сразу за оружие хвататься, с умом следовало действовать… Ладно, замнем для ясности… Кхе-кхм… Данила Архипович в 2008-м помер, завещав разблокировать «фала-футу», которые вы сейчас порталом зовете, и связаться с новым президентом России. Тогда, правда, Медведев в Кремле сидел, с ним связываться не стали, ждали, когда Путин вернется, а тут и нас самих «открыли»! Помнишь, Сань, ту четверку в ангаре? Это они и есть, «папы-основатели». Они в тот самый год на Таймыр двинулись – взяли отпуска, и вперед. «Каменные ворота» искать! Один из тех четверых по паспорту, как и ты, Александром был, Саней то есть, а настоящее его имя было – Сянуме, из нганасан он. В общем, нашли они «фала-футу». Вот и все. А там, с теми воротами, вот что получилось – сам портал, он как бы вделан в ровную такую, плоскую скалу внутри пещеры. На самом портале такие штыри имеются, как бы шпеньки толстые, а в скале – отверстия под них. Вот он в целик-то и вставлялся. А когда четверка наша отыскали пещеру, портал там еле держался – отошел он от скалы на метр, половина шпеньков наружу. От землетрясения разошлось, наверное. Но наш «квартет» сообразил все мигом. Залезли они в кредиты, заказали кран и кое-как дотащили технику до пещеры. Выволокли оттуда портал, проверили – работает! – и перевезли в Дудинку. Там погрузили на баржу, сплавили по Енисею, а по железной дороге доставили под Москву. Арендовали ангар на заброшенной промплощадке… Дальше им просто повезло – мы-то еще в 60-х нашли на Манге нефть. И качали ее, и заводик поставили, бензин с солярой гнать. Сначала-то «четверка» решила лес трелевать, чтобы с нами не цапаться, лесопилку туда… сюда, то есть, затащили, но разве сравнишь – древесина и нефть? Вон, выйди к путям и считай цистерны в составе. Отсчитал пять штук – это цена «Мерседеса». Вот и все. Конечно, никто им просто так отдавать нефтепромыслы не собирался, но, как всегда, нашлись предатели. А когда все закрутилось, и деньги валом пошли, наши сотнями стали продаваться проклятым империалистам… Нет, я их понимаю и не осуждаю. У кого-то семья, дети… Жить-то как-то надо. А кто не был согласен, те в леса ушли… С боями. Живут далеко на севере, где джунгли кончаются, а начинаются степи и озера, или на запад переселялись, целыми караванами уходили за третий, за четвертый хребет.

Искали, где бы им прописаться, и чтобы никто их не трогал. А я, можно сказать, бродяжничал. Ходил на север, ходил на юг, поднимался на лодке по Герру… В Новой Ялте меня опознали, как террориста, и сюда этапировали. Вот и все…

Я подумал, что Кузьмич многого, очень

многого не договаривает, но промолчал. Бунша и так разоткровенничался, не стоило его и дальше «колоть» – придет время, сам все скажет.

– Хотите, верьте, хотите, нет, но я вам завидую, – серьезно сказал Эдик и встрепенулся. – А видали вы купольный город у Одиноких гор?

– Видывал, видывал… – усмехнулся Бунша. – Здоровенный такой купол, с километр в поперечнике, прозрачный. Ворот там нет, а внутрь надо было через маленький такой лабиринтик попадать…

– Так вы и внутри были?! – охнул Лахин.

– А как же, захаживал. Ночевал там. Тот лабиринт с каким-то секретом – не пропускает снаружи воздух, что ли. Совсем другие запахи внутри, и растения всякие… Я таких нигде больше не видел. И дома странные – на грибы похожи, или на волчки. А самое удивительное – не пустой он, тот город. Никого там нет, тишина полнейшая, но везде чисто, на дорожках ни одной хвоинки. Будто какая сила за порядком следит.

– Здорово…

– Здорово! – хмыкнул Кузьмич. – Что – город… Ты вот про Цитадель слыхал?

– Кто ж про нее не слыхал!

– Я не слыхал, – сказал я, и оба, Лахин с Буншей, сильно оживились. – Что за Цитадель?

– О-о-о… – затянул Кузьмич. – Цитадель – это мечта любого здешнего сталкера. Кстати, «папы-основатели» обещают сразу выдать миллиард тому, кто эту Цитадель найдет. Так-то. Первым ее нашел тутошний Магеллан и Колумб, Клишин его фамилия. Было это лет восемь тому назад или даже раньше. Клишин первым поднялся по Герросу, добирался до равнины за Одинокими горами, выходил к Большому озеру – это там дальше, на севере. Слабость у него тоже была – любил он выпить. И вот как-то по пьяни рассказал об одном месте. Туда, дескать, ведет прямая широкая дорога, прямо по джунглям, а потом видишь, как Эдик выражается, циклопическое сооружение. Вроде как крепость, только все там давно мертво – и орудия всякие, и… и все, короче. Все, кроме одного – госпиталь продолжает… того…

– Функционировать, – нетерпеливо договорил Лахин, перехватывая инициативу. – Клишин рассказывал, что там звучит Голос, что он спрашивал его, как всякий доктор, и вылечил ото всех болячек. Только там не госпиталь, и вообще не медцентр – в Цитадели не лечат, а восстанавливают. Принесешь туда тяжелораненого – поставят на ноги. Притащишь раскуроченный компьютер – починят, как новый станет. Дерево засохло – оживят.

– Так и я о том же, – перебил его Бунша. – Только никто Клишину не поверил. Тогда он уговорил одного инвалида, одноногого и однорукого – на лесопилке «укоротили» – и отвел калеку в Цитадель. Через неделю вернулись оба – у каждого по две руки, по две ноги, а Клишин еще и от алкоголизма вылечился. Поверили им… Неделю спустя Клишина нашли мертвым. Пытали его и паяльником, и… Большой был набор инструментов. Вот и все. А калека бывший сбежал, в лес ушел. Вот с тех пор все ту Цитадель ищут, а найти не могут. И с самолета искали, и так, да все без толку.

Я задумчиво кивал, стараясь не глядеть в огонь. А то потом, когда в темноту глянешь, не увидишь ничего. И никого.

Конец ознакомительного фрагмента.