Первородный грех
Шрифт:
— Я полагаю, это будет лучше всего, — замечаю я.
Люк умел отвлечь меня, если он находился рядом. Моя первая неделя на работе была ужасной, и ее апогеем было то, что Рикко заставил заплатить меня за пиццу, соскользнувшую с подноса, когда я несла ее к столу.
Я вешаю полотенце для посуды на кран и разворачиваюсь к Люку.
— Рикко скорее всего арестует тебя, если ты будешь весь день болтаться возле его пиццерии, преследуя меня и отпугивая его клиентов. Над тобой до сих пор витают темные силы, и ты знаешь об этом. Они заперли бы тебя и выбросили ключ.
— Кстати о ключах...
Он
— Он от квартиры. Я понимаю, что это всего на несколько месяцев, но я хочу, чтобы у тебя была возможность прийти сюда, когда тебе захочется.
Я сажусь ему на колени.
— Я полагала, что и так имею такую возможность.
— Тебе не придется стучаться.
Его руки обнимают меня, притягивая к себе.
— Ты не боишься, что я вломлюсь к тебе, сотворив нечто, что ты и не предполагал?
— Ты единственная, кто может себе это позволить.
Его выражение имеет вполне конкретную направленность, в то время как его руки проскальзывают под мою футболку.
— И ты уже здесь.
Когда наши губы встретились, мое сердце выдает стаккато [2] . Он пытается стянуть мою футболку через голову.
— Не возражаете против моего присутствия...
Из дверного проема доносится голос Гейба и заставляет меня всполошиться. Я оборачиваюсь, чтобы увидеть его, прислонившегося к дверному косяку, с ангельской улыбкой на лице, платиновыми локонами и изумительными голубыми глазами, сияющими на его мужественном загорелом лице. Никто не должен так потрясающе выглядеть. Люк со вздохом разочарования опускает мою футболку.
2
Стаккато (итал. staccato, от staccare — отрывать, отделять) (музыкальное), короткое, отрывистое исполнение звуков, четко отделяющее их друг от друга.
— Ты пристрастился к мелким пакостям? Стучаться не пробовал?
— И пропустить такое шоу? — отвечает он, глядя на меня, хаотично одергивающую футболку.
Я высвобождаюсь из объятий Люка.
— Для ангела, у тебя слишком извращенное чувство юмора, — парирует Люк.
Гейб прислоняется к стене, сунув руки в карманы джинсов.
— Некоторые вещи могут стоить тебе крыльев.
Его улыбка исчезла, а голубые глаза встречаются с моими.
— Так или иначе, я действительно зашел попрощаться.
— Попрощаться? — Паника, постоянно клубящаяся у меня в животе, проникает в мой голос. Столь же виноватый, так как я не в состоянии запретить собственному сердцу трепетать, когда он так на меня смотрит — словно видит мою душу.
Люк заметил, как румянец растекается по моим щекам. Он поднимается со стула и впивается взглядом в Гейба.
— Не дожидайся, чтобы дверь прищемила тебе задницу.
— Я не собираюсь воспользоваться дверью, приятель. — Он подошел к фреске на стене, нарисованной Люком. — Ты знаешь, что играешь на руку другой команде таким образом? Ты действительно должен что-то сделать с этим, — произносит он, проводя пальцем
— Можно вынуть демона из ада, но невозможно вынуть ад из демона.
Усмешка Люка заставляет замереть и неровно биться мое сердце. Глаза Гейба снова возвращаются к моим.
— Все будет хорошо, Фрэнни, — говорит он.
Часть меня ненавидит его способность проникать в мою голову и читать мысли. Он знает, что я чувствую к нему, даже если я пытаюсь это скрыть. Я реагирую на то, что он говорит. Сердцебиение набирает обороты, потому что я понимаю: Гейб скоро исчезнет.
— Ты не можешь уйти.
Это все, что я могу произнести, чтобы мой голос не сорвался до истеричных нот. Он подходит и убирает волосы с моего лица легким прикосновением руки.
— Так будет лучше. Для всех, — добавляет он, глядя на Люка.
— Но...
— Ты остаешься в надежных руках, Фрэнни. Мэтт будет рядом, если ты будешь нуждаться в нем, и Люк... — Его челюсть напряглась, а глаза едва заметно сузились. — Люк не позволит, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
Реагируя на слова Гейба, Люк подошел ко мне и сцепил руки на моей талии.
— Ты прав, я не позволю.
Я освобождаюсь от объятий Люка, шагнув к Гейбу.
— Почему?
Он поднимает руку и проводит кончиками холодных пальцев по моему подбородку. Я вдыхаю ощущение его прохладного зимнего света, чувствуя, как спокойствие растекается по мне, когда я рядом с ним.
Когда он отвечает, его голос звучит мягко и тихо и предназначен только для меня.
— Для меня не является разумным проводить столько времени с тобой, Фрэнни.
— Но...
— Ты предназначена для небес, и, если тебе нужно время, твои астрономические щиты укроют вас обоих. Под присмотром Мэтта с тобой все будет в порядке. Но я не могу остаться.
Он опускает взгляд в пол. Комок в горле мешает мне сглотнуть.
— Хорошо, — произношу я, понимая, что он прав, именно поэтому я боюсь обернуться и посмотреть на Люка. Как бы я не любила Люка, я не могу отрицать глубокой внутренней связи с Гейбом. Люк — мое сердце и моя душа, но Гейб — мой якорь.
Я обнимаю его и отхожу, поскольку слезы жгут мне глаза. Я отступаю обратно к Люку, и он снова обхватывает меня за талию, на этот раз не так крепко. Я поднимаю взгляд, понимая, что сейчас увижу, но его глаза полны нежности и сострадания. Он легонько сжимает меня, одобрительно улыбаясь. Я снова возвращаюсь к Гейбу, глядя в его голубые, бесконечные, как небо глаза.
— Так, когда мы снова увидимся?
— Я буду заглядывать время от времени, чтобы проведать тебя.
— Ты обещаешь? — я понимаю, как отчаянно это звучит, но меня это не беспокоит.
Он поднимает взгляд, не смея поднять голову, глядя на меня из под светлых ресниц.
— Обещаю.
Он все еще смотрит на меня, и даже при том, что его губы не шевелятся, я отчетливо слышу:
— Я всегда буду рядом с тобой.
Я киваю, снова сопротивляясь желанию разреветься. Открываю рот, но не нахожу слов, так что снова его закрываю. Мои глаза красноречивее моих слов. И я знаю, что он видит это, потому как туман заволакивает его глаза, когда он исчезает.