Первородный. Цена магии
Шрифт:
— Крепись, друг, — с состраданием на лице похлопал меня по плечу Шмидт и посмотрел в спину преподавателю, выводящему на доске тему новой лекции.
Написав её, он повернулся и снова завёл свою шарманку, погружая студентов в органическую химию. На сей раз я опять прилежно записывал мудрость лектора, хотя и сидел, как на иголках, в ожидании скорого разговора с Александром. И иголки были такими хорошими, острыми, болезненными…
Я еле-еле досидел до конца лекции. А после окончания оной сразу же сунул Шмидту свои учебные принадлежности и протараторил:
—
— Ага, — удивлённо кивнул друг, взяв мои вещи. — А ты чего такой взбудораженный, будто вспомнил, что у тебя какой-то важный химический процесс остался без присмотра?
— Неважно! — отмахнулся я и пулей выскочил из аудитории.
Дорогу до «Заводного Ивана» я, можно сказать, знал уже хорошо, потому довольно быстро добрался до цели. Правда, Владимира перед питейной не оказалось. Так что я заглянул внутрь, но увидел там лишь незнакомых мне мужчин. Они распивали пиво и хохотали над незатейливыми шутками, несущимися из чрева марионетки, напоминающей Иванушку-дурочка из сказки. Розовые щёки, нос картошкой, соломенного цвета волосы, красная рубаха, лихо заломленный колпак и лапти из берёзовой коры.
Недовольно цыкнув, я вышел из питейной и встал около входа, ожидая брата. А тот что-то не торопился, будто специально хотел ещё больше накрутить мои нервы.
И чтобы отвлечься от одолевающих меня мыслей, я принялся разглядывать площадь. Цирк со зверинцем уже покинул её, но свято место пусто не бывает. В центре площади рабочие возводили просторный, каркасный павильон из металла и брезента.
Хм, и для чего предназначается это сооружение? Ответ мне дал мальчишка в яркой одежде. Он стоял около остова павильона, раздавал небольшие афиши и громко кричал:
— Спешите видеть, господа! В субботу подь сюда! Химер покажут хоть куда! Числом их будет больше ста, гласят Морозова уста!
— Кажется, у барона совсем плохи дела, как и рифма у этого паренька, раз он решил так заработать денег, — пробормотал я, поправив шляпу-котелок.
— Ах вот ты где! — хлопнул меня по плечу подскочивший Владимир и с картинным возмущением продолжил: — А я ищу тебя уже с четверть часа! Вокруг питейной хожу, а тебя всё нет, как сквозь землю провалился!
Я посмотрел на его заспанную физиономию и хмуро спросил:
— Проспал?
— Нет! Какой спать?! Я работал в поте лица.
— Ты работал? Противоречие уже в самом этом коротком предложении, — язвительно пошутил я, немного злясь на брата из-за его опоздания. По-моему, в воздухе уже даже запахло моими перегоревшими нервами.
— Тебя Александр укусил? — надулся средний и сердито подкрутил крысиный ус. — Я действительно работал. Слышал что-нибудь об осознанных сновидениях?
— Нет. Это что-то вроде наркотических галлюцинаций? Ты бы этим не увлекался. А то в окно выйдешь.
— Эх, темнота ты беспросветная! Пойдём. По дороге тебе всё расскажу, — пообещал брат, двинувшись прочь от «Заводного Ивана».
Владимир действительно принялся рассказывать мне об осознанных сновидениях.
Мы прошли между красивыми домами с атлантами, поддерживающими балконы. А потом миновали двор-колодец с сушившимся на верёвках постельным бельём и вышли на аллею, где к небу тянулись тополя, а на скамеечках сидели бабушки, швыряющие крошки хлеба прожорливым голубям, заполонившим брусчатку.
Глава 24
Вскоре Владимир выговорился и хрипло осведомился, прикрывая ладонью глаза от яркого полуденного солнца:
— Ну так что? Теперь-то ты веришь в осознанные сны?
— Истинно верую. Вот те крест, — выдал я, скрывая иронию.
Брат впился в меня подозрительным взором, пытаясь найти следы затаённой насмешки. Но не нашёл ничего подобного и переключил внимание на серое, приземистое здание, возле которого обосновались полицейские кареты и машины.
Голуби десятой дорогой облетали это место. Прохожие тоже не больно-то жаждали ходить мимо дубовых дверей с медными блестящими ручками и гербом министерства внутренних дел.
— Поганое место, — нахмурился Владимир, нехотя двинувшись к полицейскому отделению. — Плохая здесь аура. Это здание вполне может поглотить и без вины виноватого. Не будем заходить внутрь, а попросим кого-нибудь позвать Александра на улицу.
— Хорошо, — радостно согласился я, подумав, что на свежем воздухе не будет лишних свидетелей нашего разговора. Разве что дворовый кот, развалившийся в пыли на солнышке. Он наслаждался одним из последних тёплых деньков.
— Сударь! — выдохнул Владимир и подскочил к молодому полицейскому, схватившемуся за дверную ручку. — Будьте так любезны, передайте Александру Горину, что на улице его ожидают братья.
— Хорошо, сударь, — кивнул тот и скрылся за дверью.
А уже через пару минут на свет божий показался Александр, облачённый в синюю форму, едва не расходившуюся по швам на его мускулистом теле. Лицо брата оказалось хмурым. Лысина уже не так весело блестела, а под задумчивыми колючими глазами залегла синева.
— День добрый, братья, — коротко прохрипел он и вытащил из кармана портсигар. — Молодцы, что вовремя пришли, а то у меня дел невпроворот. Сейчас ещё больше навалится. Надо хоть покурить перед ними.
— А что за дела-то? — поинтересовался я с невинным видом.
— Да всё по лаборатории сгоревшей. Кстати, ты уже знаешь, что в ней погиб профессор из твоего университета? Казанцев его фамилия, — проговорил Александр, сунул папиросу в рот и поджёг её спичками.
— Да, знаю. К слову, по университету идёт слух, что он ничего такого не варил, — выдал я чистую правду.
Мне сегодня пару раз доводилось слышать шепотки однокурсников, обсуждающих гибель профессора. И они действительно считали, что он «грязью» не занимался.