Перворожденная
Шрифт:
Три восковые свечи, прятавшиеся в поясной сумке, были извлечены и установлены по нанесенным границам. Запалив их от походного огнива, Финеас отстегнул пояс и вместе со всем содержимым тоже выбросил за линию.
Темнота окутывала поляну, и только слабые огоньки свечей сдерживали ее наступающее полновластие. Маг опустился на колени в центре круга, положив перед собой чародейский посох. Долгое время он сидел так, со скрещенными на посохе ладонями и закрытыми глазами, затем над тишиной леса поплыли тягучие слова древнего заклинания, произносимые нараспев. Исилвен замерла, не дыша. Язык был ей не знаком. Не всеобщий, но и не одно из тех наречий,
Человек звал Ночь.
Царицу тьмы, Мать богов и Владетельницу звезд. Предшествующую свету. Окутывающую тайны. Туманящую рассудок. Пробуждающую нутро.
Он звал ее – сын, жаждущий возвращения домой, раб, склоняющий колена перед госпожой, жених, входящий в опочивальню невесты, храбрец, осмелившийся ухватить богиню за подол. Все громче и протяжней, все яростней и смиренней в один и тот же миг. Звал отчаянно, как в последний раз. Звал, предлагая себя взамен.
И Ночь дрогнула. Услышала свое дитя. Приклонилась к преданному ученику и слуге. Откликнулась, как послушница на мановение своего господина. Нити, сотканные из мглы и межзвездной пустоты, потянулись к застывшему магу, взвертелись вокруг начертанной лезвием границы. Они свивались в жгуты и тут же рассыпались на сотни трепещущих лент. Простирались к Финеасу и струящимся шелком взмывали ввысь.
Мелькнула совсем рядом пульсирующая тьмой полоска. Оплела одну из свечей, и та, на мгновение вспыхнув ярким пламенем, потухла. Финеас, не прекращая своей диковинной литании, начал медленно выпрямляться. Пляска аспидных нитей усилилась, посланцы Ночи метались все быстрее – то распахивались вдруг над человеком крылья гигантской черной птицы, то кралась по самой кромке тень пантеры-невидимки. Вот ее мягкая лапа скользнула ко второй свече, вот накрыла бьющийся на ветру лепесток огня, и тот исчез, оставив после себя лишь дымный след.
Маг взялся за посох. Голос стал приглушенней, теперь в нем почудилась осторожная ласка – иди, иди сюда, Царица призраков, не бойся… сыновья благодарность – о, есть ли место безопасней, чем твое лоно… и растущее нетерпение алчущего – дай мне свою силу, великая Госпожа темноты! Отражения Ночи словно обезумели, они взлетали и падали, подобные разорванным лоскутьям неба, гонимым неутихающей бурей. Порыв, опять порыв… и третья свеча погасла под его неумолимым дуновением.
Мир замер.
Затихли ветви деревьев – ни шороха, ни взмаха. Тучи задержали бег, нависнув над лесом. И ладони Ночи, готовые объять человека, затаились, ожидая выбора его души.
Финеас поднес посох к запястью, лучащийся внутренним светом кристалл сверкнул гранью, и почудилось, будто сейчас он тверже стали, острее любого меча. Неуловимое движение, алая кровь брызнула на землю – вольный дар Владетельнице звезд.
И мир отпустило. Вскричал, распахивая руки и вознося посох к небесам, Финеас. Мглистые ленты ринулись за черту, взвихрились, окутывая мага со всех сторон. В кольце забушевал смерч. Вся тьма, что скрывалась по краям чащи и танцевала возле границ колдовского круга, разом прорвалась внутрь, взвилась исполинской воронкой, сделав человека центром урагана.
Завыло, засвистело, застонало… Исилвен прижалась к буковому стволу, обхватила его, чтобы не сбило с ног, не затянуло
Угольные фантомы, смоляные видения, чернильные миражи… Воронка закручивалась все стремительней, и стремительней, и…
Наконец свист начал стихать. Ночь разжала свои ладони, отпуская принадлежащего ей человека. Нити, опутавшие его, расплелись, обратились тончайшими струйками и растворились в дрожащем воздухе. Тени прекратили пляску, улеглись спокойно, как им и положено. Черная птица взмахнула крыльями, исчезая за верхушками деревьев. На поляне остался один Финеас.
С неба, кружась и летя, посыпались снежинки. Мерцающими искорками ложились они на раскинутые руки мага, на воздетый к облакам посох.
Долгий вздох вырвался из груди. Финеас опустил руки и еще несколько минут сидел так, безмолвно и недвижимо. Исилвен не смогла удержаться, сделала шаг, чтобы помочь, но остановилась – нельзя нарушать ритуал.
Маг поклонился, касаясь лбом земли и шепча завершающие, скрепляющие договор слова. Откинув с лица спутанные волосы, поднялся с колен. Исилвен негромко ахнула – такой невозможной, нечеловеческой и даже не колдовской силой светились его глаза. Сила лилась изнутри, суровая и властная; длань Матери богов почила на темном маге.
Исилвен все же рискнула выйти из-за деревьев. Финеас нагнулся, подбирая ножи с поясом, и направился к ней. Рана на руке мага уже затянулась, более того, от нее не осталось и царапины – царица Ночь щедро вознаграждала верных слуг. Едва он приблизился, девушка скинула плащ, набросила ему на плечи. Финеас хотел было удержать эльфийку, но, видя ее непреклонность, кивнул с признательностью – сила силой, а босые ноги ступали по студеной земле, и снег падал на тонкое полотно сорочки.
– Лле наа белеготар, – молвила Исилвен, когда они дошли до лагеря.
Маг вопросительно взглянул на нее.
– Финеас… ты могучий воин, – повторила она уже на всеобщем. – Для меня будет честью сражаться рядом с тобой.
Маг поклонился:
– Спасибо, что была со мной сейчас. Я чувствовал твою поддержку.
Легонько сжав ее пальцы, он откинул полог шатра и шагнул внутрь.
11
Утро принесло в лес тишину и ровный белый ковер под стволами деревьев. Пороша стелилась всюду, куда дотягивался взгляд. Финеас помрачнел. Теперь их следы будут слишком заметны. Если в храме Хаоса служат не тупицы, а скорее всего, так и есть, они наверняка обходят лес и могут наткнуться на доказательство чужого присутствия.
Мэтр Лидио, привлеченный к обсуждению, пообещал что-нибудь придумать и к моменту, когда лагерь был собран, действительно придумал. Природная магия тут не вполне подходила, поэтому он завозился со своими алхимическими склянками, тщательно упакованными в шерстяные «карманы», смешал несколько порошков, капнул поверх невзрачным коричневым раствором и некоторое время сидел, бормоча заклинания. Затем велел всем нанести полученную смесь на сапоги и ботинки. И – чудо! Ноги приобрели поистине эльфийскую легкость. Снег после их шагов оставался нетронутым – проминался, но, едва ступня отрывалась от земли, тут же восстанавливал прежнюю форму. С местом стоянки возникли проблемы, однако и его в конце концов удалось замаскировать.