Перворожденные
Шрифт:
Очерненные после войны разрушения прятались за голубой лагуной неба. Мысль, что раньше когда-то там жили альтеры, но по определенной причине их жизнь была поглощена, приводила в какое-то странное изумление.
– Расскажешь, кто и как это сделал?
Коди сидел на заднем сидении и не встревал в разговор, желая так же, как и брат, услышать, что ответит Кенти.
Посмотрев на Вела и заглушив все эмоции на своем лице, она показала взглядом, что они уже прибыли на другую сторону города Амми, туда, где находится нужный им храм – храм Возрождения, оставив
– А, храм Возрождения! Так вот он какой, – восторженно сказал Вел, невольно поменяв свой интерес.
– Приехали. Идите за мной и не отставайте, саге3 Агзам должен быть на месте, – произнесла Кенти, а затем дополнила. – Он всегда на месте.
– Кто такой Агзам? – спокойным тоном спросил Коди, параллельно осматривая это величественное сооружение.
– Можно сказать, что Агзам является хозяином храма. Он хранит все знания с начала зарождения всего.
Входя в храм пирамидального вида, высеченного из скалы дотошными альтерами того времени, братья Биры и не представляли, какой сильный поток информации им скоро предстоит впитать.
Приближаясь ко входу, они полностью осмотрели это священное место, которое, как оказалось, имело тринадцать уровней. Оно было прекрасно под лучами заходящего солнца. Верхний ярус напоминал один единый зал, к которому вели ступенчатые лестницы по бокам с разных сторон пирамиды. У лестниц стояла своеобразного рода охрана, и от этого вопросы у братьев росли, как снежный ком.
Дверь, в которую вошли Вел и Коди, вела только на первый ярус храма, на все остальные ярусы можно было попасть только изнутри самого здания. Шагнув за границы дверей, они будто бы вошли в неведомый ранее мир. Он напоминал музей с Земли, об этом говорили находящиеся там различные диковинные предметы на пьедесталах в главном зале. Слева аккуратно были расставлены десятки экспонатов, начиная от маленького круглого серебряного предмета, напоминающего монету, и заканчивая закрытым прямоугольным сундуком с непонятными иероглифами, похожими на некое сообщение из древности. Справа демонстрировалось оружие альтеров давнего времени. Здесь можно было увидеть всяческие ножи разнообразных странных форм, похожие на серпы, которые сменялись более громоздкими орудиями.
– Хватит глазеть, у нас совсем уже нет на это времени, – поторопила Кенти, открывая параллельно дверь в какую-то комнату.
– Здесь все такое необычное, – оправдательным тоном молвил Вел.
– Каждый предмет, находящийся здесь, хранит свои секреты, свою особенную историю и, конечно же, имеет свой исключительный смысл для нашего мира.
На этой фразе Коди стало неожиданно плохо, и он пошатнулся из-за ослабивших мышц своего тела, готовясь уже упасть, но вовремя подхвативший его брат не позволил этому случиться.
– Что с тобой? – встревоженно тот спрашивал.
– Да ничего, все в норме, – положив руку на плечо брата, он продолжал, – просто немного голова закружилась, мы как никак преодолели кучу световых лет и находимся в другой галактике.
Показав всем своим видом, что все
Комната, в которую вошли Билодиды и их неожиданная спутница, была наполнена множеством вещей. Среди всего этого разнообразия в преобладании оказались книги, пожелтевшие страницы которых говорили о том, что содержащимися в них сведениями пользовались давным-давно. В дальнем углу комнаты стоял отдельный шкаф, предназначенный для хранения пергаментов, похожих на свитки земной античности. В воздухе витал запах знаний и старости.
– Приветствую тебя, саге Агзам, – начала Кенти, обращаясь к седовласому старцу, стоящему у окна, которой следил за порядком рукописей, скрывающих в своих строках неизвестные таинства.
Старик был среднего роста, с длинной белоснежной бородой, протянувшейся до самых ушей, и аккуратно уложенной в небольшой пучок прической, зафиксированной толстой коричневой резинкой, в которую до кучи была воткнута какая-то маленькая кость. Он был худощавого телосложения, и все лицо было сплошным представителем глубокой старости, щеки будто бы втягивались внутрь от истощения, но для его тела это была абсолютная норма. На его носу гордо возвышалась горбинка, придававшая мужчине статность и мудрость, а над глазами развивались широкие густые брови, которые за всю прожитую жизнь отросли настолько, что начали немного прикрывать внешние уголки глаз. Глаза совсем утратили свой былой блеск и цвет за долгие годы и больше походили на туманную дымку. Он весь соответствовал статусу мудреца и хранителя храма и книг. Одежда была под стать его виду: дотошно чистое и белое хлопковое одеяние, похожее больше на японское кимоно, закрывало тонкую и длинную шею старика и свисало до самых пят, из-за чего нельзя было точно разглядеть его обувь или что-то подобие нее. Но он двигался так тихо, что можно было подумать, что он вовсе босиком. Несмотря на свой возраст, Агзам передвигался без какой-либо трости в руках, за все время его тело не утратило функции ходьбы самостоятельно. Вся спина его была идеально ровная, будто он каждый день довольствуется сном на деревянных досках, не было даже ни единого намека на неправильный изгиб позвоночника. Весь образ мудреца в совокупности почему-то внушал доверие всякому, кто с ним встретится, такая, видимо, была у него аура, и братья Билодиды не стали исключением.
Смотрящий храма всматривался в безоблачные небеса, ясно видимые в окне, около которого он стоял боком, сложив элегантно руки за своей прямой спиной. Выдержав паузу в несколько минут и показывая тем самым свое господство и величие над присутствующими, он ответил Кенти, нисколько не оборачиваясь.
– Я так долго ждал этого момента, казалось, будто проходит целая вечность, – прикрыв глаза, низким и бархатным, но при этом все же старческим голосом говорил Агзам. – И я знаю, конечно, зачем вы здесь.
Он наконец обернулся и пристально посмотрел в глаза недалеко стоящих от него братьев, скрывая свой истинный интерес к их персонам под маской легкой безразличности.
Конец ознакомительного фрагмента.