Перворожденный

Кларк Артур Чарльз

Когда пара наконец оторвалась друг от друга, девушка повернулась к Майре.

— Вы дочь Байсезы, — сказала она. — Я видела вашу фотографию. Рада с вами познакомиться. Меня зовут Лайла Нил. Добро пожаловать на «Циклопы»!

Чтобы не упасть, Майра схватилась за стойку, а затем пожала протянутую ей руку.

Лайле было, наверное, лет двадцать пять. У нее была почти черная кожа, блестящие белоснежные зубы и густая копна волос. В отличие от Юрия и Алексея, на ее правой щеке, как и у Майры, красовалась идентификационная татуировка.

Майра сказала:

— Судя по всему, вы знакомы с Алексеем.

— Мы познакомились через его отца, —

ответила девушка. — Я ученица профессора Карела. Сюда я приехала под предлогом научных занятий. Космология. Далекие галактики, реликтовое излучение и все в таком роде.

Майра взглянула на Алексея.

— Так вот каким образом ты шпионишь за своим отцом в пользу космиков!

— Да, Лайла — это мой крот. Изящно, не правда ли? — Он говорил совершенно равнодушным тоном. Впрочем, за его безразличием, возможно, скрывалось чувство вины.

Подхватив багаж, все перебрались в «Шаттл».

Оказавшись на «Галатее», они тут же поспешили внутрь конструкции втулки и вошли в некое подобие лифта.

Лайла предупредила:

— Держитесь крепче за поручни. Вполне возможно, что ваши ноги оторвутся от пола и вы полетите туда. — Она указала в сторону, противоположную вращению втулки.

Лифт начал падать с устрашающим ускорением.

Они быстро миновали комплекс втулки и внезапно в своей прозрачной кабине повисли в космическом пространстве на длинном тросе. По мере удаления от втулки центробежная сила постепенно росла, пока, наконец, их ноги вновь не опустились на пол, и неприятное действие силы Кориолиса не исчезло. Они падали сквозь густой лес из спиц по направлению к широким изогнутым поверхностям колесных палуб. По мнению Майры, весь этот ярмарочный аттракцион был стационарным, однако колесо медленно вращалось, и тени, бросаемые спицами, постоянно скользили по кабине лифта. А под самим колесом не было основания, не было пола — одни только звезды.

Лайла задумалась:

— Послушайте, пока мы не добрались до места… Лифт, стой! Кабина послушно остановилась.

Девушка сказала:

— Вам надо посмотреть вокруг! Понять, как устроена станция. С палуб видно гораздо хуже. Лифт, покажи нам Полифема!

Майра взглянула сквозь прозрачные стенки кабины. Она увидела медленно вращающиеся звезды, Вселенную, которая превратилась в огромное чертово колесо со спицами. Над ее головой загорелся золотой овал, который начал медленно подниматься вверх, корректируя вращательный момент станции, и перед ней открылся угол звездного поля. Тут Майра заметила странный диск, дымчато-серый, по которому постоянно скользили радуги. Перед ним висела маленькая станция, что-то вроде приборного щитка или коробки с инструментами.

— Вот! — показала Лайла. — Это и есть телескоп. Большая вращающаяся очень хрупкая линза Френеля. Ее диаметр около ста метров.

Майра спросила:

— Разве не эти линзы экранировали Землю во время солнечной бури?

— Именно эти…

Таким образом, перед ними был еще один потомок огромного щита, который в свое время защищал Землю.

Лайла продолжала экскурсию:

— Он называется «Полифем», по имени одного из циклопов, одноглазых гигантов античной мифологии. А Галатея — это имя нереиды, которую он любил. «Полифем» — самый старший и самый мощный телескоп из всех, которые здесь есть.

Юрий, — который сам по себе был человеком-прибором, — был сильно впечатлен и забросал Лайлу и Алексея вопросами.

Для поверхности телескопа было

гораздо легче изготовить огромные зеркала, нежели соответствующих размеров линзы, но так уж случилось, что в данном случае предпочли линзы из-за их оптических характеристик: чем длиннее путь, который проходят лучи света, собранные зеркалом, тем большим искажениям они подвергаются. А с линзами все не так. Линзы Френеля были спроектированы так, что сглаживали на пути прохождения света все искажения. Они состояли из множества маленьких линз, укрепленных на ажурной раме, которая ради устойчивости вращалась. Лайла объяснила, что сублинзы на ободе рамы были такими тонкими, что их можно свернуть, как бумагу. Линзы Френеля тоже преподносили ученым разные технические сюрпризы, главный из которых — так называемая хроматическая аберрация, связанная с прохождением сквозь них узких световых пучков. Но для этого на станции была предусмотрена целая система корректирующей оптики — «приборы Шупмана», как назвала их Лайла. Они были установлены перед главными линзами и компенсировали все искажения.

— Сами линзы тоже достаточно сложны, — рассказывала она. — Они могут корректировать перепады температуры, гравитационные скачки… С помощью одной такой штуки можно увидеть планеты близлежащих звезд, изучить их спектрограммы и так далее. Сейчас они работают на основе огромного множества интерферометров. То есть других зеркал, повешенных в космосе. Лифт, покажи…

За прозрачными стенками лифта загорелись новые овалы.

— Они называются «Аргус», «Бронтус» и «Стеропус». Это тоже гиганты из числа «Циклопов». Вместе они составляют один телескоп гигантских размеров. И ничего случайного нет в том, что ее обнаружили здесь. Я имею в виду Афину. Ее трансляция на Землю была подобрана «Полифемом». Очень слабый лазерный луч. Лифт, поехали дальше.

Лифт без всякого промедления пролетел сквозь первое палубное кольцо. Майра увидела внизу серебристо-серую поверхность, которая закруглялась вверх. По ней люди передвигались медленными скачками.

— Лунная палуба, — сказала она.

— Правильно, — ответила Лайла. — Ты уже поняла, что «Галатея» сделана по принципу многоярусной центрифуги. Мы остановимся на марсианской палубе, и именно там с нами встретится Афина.

Пока Майра усваивала сказанное, Юрий поддакнул Лайле:

— Очень хорошо, что все произойдет в привычных для нас гравитационных условиях.

— Да, — ответила Лайла. — Большинство вообще дальше не идут. Кроме посланцев с Земли, пожалуй.

— Посланцев? — переспросила Майра.

— В данном случае это копы. Астропол. — Лайла скорчила гримасу. — Мы убедили их остаться внизу, в привычном для них гравитационном поле. Удерживаем их там от настоящей работы.

— То есть они не знают, что мы здесь? — спросила Майра.

— Откуда бы им знать? — усмехнулся Алексей.

Майра догадалась:

— И про Афину они тоже ничего не знают!

— Не знают, — подтвердила Лайла. — В конце концов, надеюсь, что не знают. Они всего лишь копы. Чтобы разбираться в тонкостях, надо было посылать вместо них настоящих астрономов.

— Я в этом тоже ничего не понимаю, — призналась Майра. — Где Афина «была»? Как она «вернулась»? И, кроме того, я не понимаю, почему здесь я?

— Скоро ты получишь ответ на все твои вопросы. — Голос раздался прямо из воздуха.

Таким образом, Афина во второй раз заговорила с Майрой. Все остальные посмотрели на нее с любопытством, если не сказать — с завистью.