Первые испытания
Шрифт:
Остаток дня Луса провела на реке, а с утра снова отправилась в путь. Она шла целый день, прячась в прохладной тени деревьев. На третий день река вдруг перестала карабкаться на склон горы, а сделала широкий поворот и побежала в лес. Луса уселась на берегу, свесив лапы в воду. Что теперь делать? Выходит, напрасно она доверилась реке? Нужно было прямиком лезть на гору и искать Токло! Ей не хотелось покидать реку, веселое журчание которой скрашивало ее одиночество и вселяло надежду на то, что все закончится хорошо. Река была ее другом, и Лусе было тяжело с ней расстаться. Наконец, она со вздохом поднялась и побрела в лес, чувствуя себя совсем одинокой и несчастной.
Дни становились
На шестой день путешествия Луса взобралась на высокое плато, нависавшее над деревьями. Она подошла к самому краю и невольно ахнула.
Целый мир расстилался внизу под ее лапами. Луса села и стала смотреть. Вдали, там, где небо касалось земли, висели легкие розовые облака. Отсюда виден был даже край леса, только разве до него дойдешь? Луса покачала головой и печально вздохнула. Наверное, она будет идти туда до первого снега! Где-то там, где виднеются узкие полоски дорог и силуэты каменных берлог, лежал ее Медвежатник. Может быть, ее семья сейчас тоже смотрит на медвежью гору и думает о ней?
Луса виновато понурила голову, и одиночество всколыхнулось в ней, как вода в реке. Она надеялась, что ее семья не очень тоскует о ней. Наверное, они догадались, что она не умерла, а просто сбежала. Луса вспомнила, как она сходила с ума от тревоги, когда плосколицые забрали с собой заболевшую Ашу… Но ведь медведи могут подслушать разговоры плосколицых кормильцев и догадаться, что случилось с Лусой. Они ведь знали, что она давно задумала уйти на волю! Интересно, сильно ли сердится на нее Кинг? Неужели он никогда ее не простит?
Луса снова вздохнула и вдруг услышала какой-то странный шум, раздававшийся совсем рядом с тем местом, где она сидела. Это было похоже на жужжание целой кучи мух. Луса встала и как следует принюхалась. Пахло чем-то сладким… таким сладким, что у Лусы слюнки потекли. Может быть, здесь растет Жужжащее Дерево, о котором рассказывала Стелла?
Луса торопливо бросилась на звук и в недоумении остановилась перед самым обычным деревом, на первый взгляд ничем не отличавшимся от всех остальных деревьев. В стволе дерева, примерно на высоте головы Лусы, виднелось глубокое дупло. Какие-то мохнатые жуки стаями влетали и вылетали из этого дупла, ползали по коре. Это были пчелы, Луса видела их в Медвежатнике, они любили садиться на мятые фрукты. Ну что ж, пчелы — это всего лишь пчелы! Луса встала на задние лапы, уцепилась когтями за низко растущую ветку, подтянулась — и сунула морду в черное дупло. Потом вытянула язык и лизнула что-то теплое, липкое… и сладкое, ох, до чего же сладкое!
Жужжание стало громче, и Луса на миг испугалась, уж не разозлилось ли на нее дерево. И тут целая туча пчел вылетела из дупла и ринулась на Лусу. «Ой, ой-ой!» Только теперь Луса поняла, что Стелла ошибалась — это совсем не дерево жужжало и больно жалило тех, кто лазает в него за медом! Это были пчелы. Они жужжали, как разъяренные огнезвери и больно кололи Лусу своими острыми жалами.
— Ой! — завопила Луса, размахивая лапами. — Ой, перестаньте! Хватит, слышите?
Но вкус меда был сильнее боли, и Луса снова засунула морду в дупло. Она ела, ела и ела, не обращая внимания на боль укусов и жужжание разгневанных пчел, и оторвалась только тогда, когда почувствовала, что больше в нее не влезет.
Она тяжело оторвалась от дерева и вразвалку пошла прочь. Морда у нее горела от укусов, но живот был полон до отказа. До конца дня она чувствовала во рту липкую
Вечером, когда легкий туман стал расползаться с предгорий в долину, Луса заметила на одном из деревьев глубокие отметины когтей. Она встала на задние лапы и тщательно осмотрела царапины, нанесенные чьей-то огромной лапой высоко-высоко над ее головой. Луса попыталась вспомнить, что Кинг рассказывал про такие отметины, но ее отвлек сильный запах черники, доносившийся из-под дерева. Луса опустилась на землю, подбежала к кустику и быстро объела его дочиста.
Рядом рос еще один кустик, а за ним еще один, и Луса принялась с урчанием набивать живот ягодами. В лесу быстро темнело, первые звезды уже зажглись на небе, а значит, скоро нужно будет искать место для ночлега…
Луса остановилась перед кустом с острыми колючками на ветках. Куст был усеян очень заманчивыми черными ягодками, вот только как достать их, чтобы не поцарапать искусанную пчелами морду? Может быть, подтянуть ветку лапой, а уж потом объесть….
Сердитое рычание прервало ее мысли. Луса подпрыгнула от неожиданности, обернулась — и очутилась нос к носу с огромным гризли. Ужас пронзил ее, лапы приросли к земле.
— Воруешь на МОЕЙ территории?! — заревел медведь и с такой силой пихнул Лусу, что она кубарем покатилась по земле. Но этого гризли показалось мало. Он поднялся во весь свой чудовищный рост и навис над распростертой на земле Лусой. Она увидела распахнутую красную пасть, острые длинные зубы и злобные маленькие глазки, сверкающие из-под спутанной бурой шерсти.
— П-простите, — пролепетала Луса, вскакивая с земли. — Я не хотела…
Медведь с ревом опрокинул ее и с силой прижал лапой к земле. Острые когти ужасного зверя глубоко впились в шкуру Лусы, и она вдруг почувствовала, что не может вздохнуть. Медведь склонился над ней и прошептал, обдавая ее гнилостным дыханием своей ужасной пасти:
— Выходит, ты теперь моя добыча!
Глава XXVII
ТОКЛО
Зябкий ночной ветер перебирал шерсть Токло, но он не замечал холода. Он смотрел на одинокую звезду, сиявшую в небе между двумя высокими утесами. Наверное, она сейчас смеется над ним… Эх ты, гордый, независимый Токло! Хвастался, что будешь жить один, а сам посадил себе на загривок глупого рыбоголового слабака по имени Уджурак!
Маленький медвежонок поспешно вывел Токло из долины и весь день уверенно семенил впереди, как будто твердо знал, куда идти. Зачем же тогда он говорил, что не знает дороги? Сейчас была уже глубокая ночь, но странный медвежонок и не думал останавливаться. Токло поскользнулся на осыпи щебня, и мелкие камешки с грохотом покатились вниз по склону. И тут Токло не выдержал. Он злился на собственную неуклюжесть, его бесило то, что он целый день покорно плетется следом за Уджураком, вместо того, чтобы идти своей дорогой. Хватит с него! Он остановился и оскалил зубы.
— Что случилось? — бросился к нему Уджурак. Он обежал вокруг Токло и смешно высунул язык, словно хотел поиграть, но Токло отстранился. Он совсем не знал этого медвежонка и не доверял ему, с какой стати он станет с ним играть? Неизвестно еще, кто он такой… Вдруг он и правда плосколицый? Начнешь с таким бороться, а он вдруг превратится, и в лапах у тебя окажется скользкий противный плосколицый. Фу, гадость какая!
— Куда ты идешь? — ворчливо спросил Токло. — Я думал, мы должны подниматься на гору, пока не дойдем до следующей долины. В верховьях охота лучше, и плосколицых там нет, я хочу там обосноваться.