Первые русские мониторы (сборник статей и документов)
Шрифт:
Когда Его Величество густо вымазал суриком место для дощечки, заложил ее и когда она было вплотную загнана на место, несколькими ударами молотка. Его Высочеством, а также г. Управляющим Морским министерством, директором Кораблестроительного департамента, строителям и другим лицами, мастеровые в тот же миг подняли, с помощью рычага, обшивной лист и двумя заклепками прикрепили его на место.
Двухбашенная броненосная лодка “Чародейка”. 1894
(а-продольный разрез; б-план верхней палубы)
1 — румпель; 2- световой люк и тамбур; 3-световой люк, 4-офицерские каюты; 5-87-мм орулие; 6 229-мм орудие; 7-люк котельного отделения, 8-37-мм орудие Готчкисса; 9-главный компас, 10-боевая рубка, 11- прожектор. 12-паровые котлы, 13-паровая помпа, 14-паровая машина; 15- шлюпки
Во время забивки заклепок были подняты на флагштоках, по команде наблюдающих, флаг и гюйс, музыканты играли поход и народный гимн. На закладных дощечках, на лицевой стороне, были сделаны следующие надписи:
4-х пуш. железная, броненосная, 2-х башенная канонирская лодка в 200 нарицательных сил «Русалка». Заложена в С.-Петербурге, на Галерном островке, 25 мая 1866 г., в присутствии Его Императорского Высочества Генерал-Адмирала и управляющего Морским министерством генерал-адъютанта Краббе.
На обратной стороне:
Директор кораблестроительного департамента контр-адмирал Шварц. Строитель К. Митчель, наблюдавший за постройкой корабельный инженер штабс-капитан Михайлов.
На дощечке для лодки «Чародейка» была сделана та же надпись, но наблюдающий за постройкой этой лодкой — корабельный инженер подпоручик Самойлов.
После всего сказанного о работах гг. Митчеля и Свана, считаем излишним прибавлять что-нибудь здесь, относительно работ на лодках «Чародейка» и «Русалка». Как на корвете «Пожарский», так и на этих судах совершенство работ одинаково.
На этом мы оканчиваем роль современного летописца и бросим взор на недавнее прошлое Галерного островка.
Кто поверит, глядя на нынешнее его благоустройство, приспособленное к одновременной постройке трех броненосных судов, что все это создано в какие-нибудь три года? Нам памятно еще то время, когда Галерный островок служил только для исправления камелей и портовых судов, и для склада сосновых бревен. При генерал-интенданте Васильеве, в сороковых годах, сюда свозили из города мусор для засыпки ям; звенели здесь кандалами арестанты из «круглого дома», засыпая ямы и при разных валовых работах.
Значение Галерного островка поднялось лишь с 1854-56 г., когда здесь приступили к постройке винтовых канонерских лодок, когда камели отслужили свой век и когда, взамен их, начали строить здесь пять частей гидравлического плавучего дока. Для этих работ пришлось делать тут разные улучшения, устройства и приспособления.
Спуск доков потребовал того же, затем строились здесь пароходо-фрегат «Смелый», фрегат «Дмитрий Донской» и два клипера «Алмаз» и «Жемчуг». Все эти работы потребовали улучшений островка. Например, здесь не было ни плаза, ни сарая для обделки частей корпуса. Разбивка строимого здесь судна, как например фрегат «Дмитрий Донской», производилась на плазу в Новом адмиралтействе; сколько от этого терялось времени, от одной только переноски лекал, — трудно исчислить. Набор валялся под открытым небом и известка была плохая для него защита от снегов, дождей, ветров, оттепелей и морозов; бывало грунт то смерзался, то растаивал и блоки под связываемым набором
Фрегат «Дмитрий Донской» строился под парусинной крышей. А теперь?
Справа и слева на пути к трем образцовым, крытым эллингам лежат огромные склады каменного угля, леса, всюду проведен газ, устроены, из желобчатого гальванизированного железа, светлые и обширные машинные мастерские, проложены железные дороги, устроен плаз. Словом, все, чего только потребовало время и обстоятельства, все это в совершенно какие-нибудь три-четыре года.
Если мосты убавили значение охтенской верфи, то открытые воды перед Галерным островком, постройка здесь дока, удобное место для затопления его и прочие указали Галерному островку славную его будущность, которой уже мы живые свидетели.
Приложение № 3 Подъем затонувшей броненосной лодки «Смерч»
24 июля, находясь с учебной эскадрой Морского Корпуса у Гангеудда, я получил приказание Его Императорского Высочества Генерал-Адмирала — отправиться со всеми судами эскадры в Барэзунд и всеми зависящими от меня мерами содействовать подъему затонувшей там броненосной лодки «Смерч».
25 числа поутру, отослав лодки «Прибой» и «Марево», вместе с тендером «Кадет», к Барэзунду шхерами, я сам с фрегатом «Громобой» и корветом «Баян» вышел в море. Задувший тогда же свежий восточный ветер позволил мне войти в шхеры близ Поркала-удда не ранее 28-го. Войдя в Барэзунд я стал на якорь Стурамсэ и Элише-ляндет, в расстоянии мили с небольшим от места крушения.
Покуда я в море выжидал погоды, к затонувшей лодке уже прибыл пароход «Ижора» с такелаж-мейстером Кронштадтского порта поручиком (ныне штабс-капитаном) Шабалиным, с водолазами и различными мастеровыми, и привел на буксире железную баржу, нагруженную бревнами для стрел, досками, гинями, помпами, парусиной, sop-сой и вообще различными предметами, нужными в подобных случаях.
К приходу моему г. Шабалин с водолазами уже успел осмотреть затонувшую лодку, и со слов его составлен был рисунок пробоины, подобие которой изображено на чертеже 5. Лодка лежала накренившись на левый борт на 27°, причем над водой видны были с правой стороны только часть фальшборта, состоящего из железных откидных щитов, и узкая полоска верхней палубы вдоль по ватервейсу на баке.
По словам водолазов, нос сидел на подводном камне на 6 футах. От этого камня грунт шел, по-видимому, ровным и постепенным склоном до глубины 25 футов, на которой лежала корма, и все левое пузо лодки погружено было в густой ил, покрывающий этот склон, углубившись в него наиболее кормовой частью. Правое пузо было на свободе, за исключением небольшой части, ближайшей к корме.
При длине лодки 186 футов такая разность углублений носа и кормы давала ей продольного крена около 5°. На правой стороне, под плоским дном лодки, немного впереди фок-мачты, осмотрен был тот подводный камень или, вернее, каменный бугор, на который лодка наткнулась. Над этим бугром воды было около 7 футов, и дно лодки к нему плотно не прилегало, но оставался просвет около фута шириной, так что рука и нога туда свободно просовывались, а человеку нельзя было пролезть. Без сомнения, вода, вливаясь в пробоину, должна была кренить лодку на левую сторону, так как правая удерживалась на камне, а потом, когда лодка совсем затонула и легла левым пузом в грунт, пробитое место отошло от камня.