Первые шаги по Тропе: Злой Котел
Шрифт:
А ведь я, прошу заметить, первым никого не трогал. Сами, стервецы, напросились.
Когда я сдружился с могучим, хотя и недалеким некрашем, никто больше не смел мне даже слово поперек сказать. В загоне установился относительный порядок. Пищу стали делить на равные доли (гиганту-некрашу и ослабевшим полагалось по две порции), а вся черная работа делалась сообща.
Хозяева Дрыгвы вспомнили обо мне нескоро. Допрос, конечно же, вел наемник-вещун, разряженный, как павлин. У, коллаборационист проклятый!
Окинув меня небрежным взором, этот хлюст сразу же угадал, на
Первый его вопрос был незамысловат:
– Кто такой будешь?
Вспомнив свой любимый кинофильм «Кин-дза-дза», я скромно представился:
– Четлане мы.
– Впервые слышу, – лицо вещуна приняло такое выражение, словно он узрел какое-то редкое насекомое. – А где твоя родина?
– За горами, за лесами, за далекими морями, – охотно объяснил я.
– Понятно, бродяга, – констатировал вещун. – И вполне еще работоспособный. Да к тому же наглый. Делать тебе здесь больше нечего. Отныне и до конца жизни будешь добывать болотную руду.
– Только об этом и мечтал! – я одарил его лучезарной улыбкой.
– Что в мешке? – он ткнул ногой мою котомку.
– Личные вещи.
– Покажи!
Делиться своим кровно нажитым имуществом с алчным чиновником я не собирался. Тем более еще неизвестно, как вещун отреагирует на яйцо. Скорее всего посчитает меня грабителем и убийцей. Поэтому для отвода глаз я затеял канитель, то распуская, то вновь затягивая узел (вещуны, как известно, в узлах ни бельмеса е смыслят). Но долго так продолжаться не могло. Вещун уже проявлял признаки нетерпения. Еще, кажется, чуть-уть – и вырвет котомку из моих рук. Совершенно случайно на выручку мне пришел некраш, которого неистребимая тяга к свободе вновь бросила на штурм забора. С криком: «Смотри, смотри! Сейчас сбежит!» – я ткнул пальцем в ту сторону.
Вещун машинально оглянулся, а я тем временем проворно сунул алмаз за пазуху и выпустил на волю яйцо, мгновенно зарывшееся в кучу кухонных отбросов.
– Отсюда не убежишь, – молвил вещун, возвращаясь к прерванному занятию. – Развязал? Высыпай все на сухое место.
Перебрав мое немудреное барахлишко, он заинтересовался только флаконом с истомой.
– Что это?
– Снадобье на все случаи жизни, – пояснил я. – Вволю глотнешь – умрешь. А едва пригубишь – крепко уснешь.
– Понятно, отрава, – с прежней безапелляционностью заявил вещун. – Таким, как ты, иметь ее при себе не полагается… А что это там у тебя на шее болтается?
– Подарочек от одной знакомой, – шутка получилась недобрая, со зловещей ухмылкой.
Если бы у вещуна хватило сейчас ума и проницательности, чтобы отвязаться от меня, я не стал бы раскрывать тайну медальона, лично ему не сулившую ничего хорошего. Кому охота по собственной воле лезть в кабалу?
Однако, почуяв наживу, вещун уже пер напролом.
– Ну-ка подай эту штуку сюда! – грозно потребовал он. – В болотах она тебе не понадобится. Зато получишь лишнюю порцию жратвы.
Этими словами вещун сам подписал себе приговор. Отныне из него можно было веревки вить.
– Лишняя
Раскрыв медальон, я сунул его вещуну прямо под нос. Видели бы вы только, какая перемена случилась ним! Гордый орел мгновенно превратился в побитую собаку. Не подхвати я его вовремя под руку, и вещун, наверное, рухнул бы передо мной (или перед королевским локоном) на колени.
– Уж извини, – я легонько встряхнул его, чтобы привести в чувство. – Сам напросился. Тебя предупреждали.
– Откуда это у тебя? – прошептал вещун, зачарованно глядя на медальон.
– Ваша королева подарила. Только не прежняя, которая уже скончалась, а новая.
– И за что тебе такая честь?
– Про это всем подряд знать не положено… Подержи, если хочешь, – я великодушно протянул ему медальон.
– Нет-нет! – он даже отшатнулся. – Лучше бы я эту вещь вообще никогда не видел. Для меня она – вечное ярмо. Теперь я твой раб до скончания века.
– Так уж сразу и раб! Скажешь тоже… – я ободряюще похлопал его по плечу. – Кое в чем, конечно поспособствуешь. Не без этого. Но ездить на тебе верхом я не собираюсь.
– Наверное, ты хочешь сбежать? – вещун уже немного оправился от пережитого потрясения. – Только помочь тебе я вряд ли смогу. За мною самим постоянно приглядывают. Пришельцам здесь веры нет.
– Что ты имеешь в виду? Этот застенок или всю страну?
– Конечно, страну! Из застенка, считай, тебя уже выпустили. Покинуть болото куда сложнее. Повсюду трясины. Без проводника туда лучше не соваться. А все гати и дороги сторожит мошкара, готовая выпить кровь из любого чужака.
– Против мошкары у меня имеется надежное средство. – Я отобрал у него флакон с истомой. – Да и не собираюсь я никуда бежать. Побуду пока здесь. Ты ведь сам определил меня на добычу болотной руды.
– Даже и думать об этом не смей! Долго там не протянешь. Я постараюсь пристроить тебя в мукомолы или углежоги. Самое главное, чтобы место было сухое… Но пока тебе лучше какое-то время побыть в заключении. Сейчас объясню, в чем тут дело…
Оказалось, что вредоносцы, с которыми при первой встрече я обошелся не совсем учтиво, собираются мне отомстить. Это у них конек такой – не спускать никому обиду. Национальная черта, так сказать. Если я покину загон, они обязательно подстерегут меня в укромном месте и утопят.
Зато, оставаясь в загоне, я находился в относительной безопасности, поскольку вход сюда вооруженным вредоносцам был заказан. Впрочем, существовала вероятность того, что обиженная парочка все же рискнет появиться здесь. Месть проволочек не терпит. Такие дела в долгий ящик откладывать не принято.
Извиняться перед мстителями, которые понимали лишь язык силы, было бесполезно. Отрезвить их могла только хорошая взбучка. Победа, добытая в честном бою, сомнению не подлежала, и победители, кем бы они ни были, преследованию не подвергались.