Первые шаги

Минаев Дмитрий Николаевич

– А расщелины на её вершине есть?

– Возможно… Зачем они вам?

– Заложить взрывчатку. Если со скалы нельзя стрелять, может можно обрушить её на врага целиком? Не сразу, а когда под ней скопится побольше табиров.

– Что ж, пойду переговорю с Архемлиратом и остальными разведчиками.

Ну, вот и всё! Как там сказал Гай Юлий… не тот, который Орловский, а самый первый из Цезарей: "Жребий брошен!" Рубикон остался позади. Можно ли всё вернуть назад? Наверное, уже нет.

Я поймала себя на том, что уже

машинально намотала на шею шарф и надела перевязь. Поправила лямки и накинула плащ. Шлем на голову и вперёд.

Погожий зимний день, похожий на другие такие же. Солнце сияет, снег блестит. Голубое небо, белогривые лошадки облаков… Как же не хочется умирать!

Что-то на меня накатило. Ноги сами понесли по дороге вслед за мужиками, что катили вниз телеги. Первую тащили нарги, вторую подталкивали вручную. Вернее она катилась сама, лесовики… нет, по-моему вон тот слева был драдмарец… Да, впрочем, какая разница… В общем, они только направляли воз за дышло, чтобы тот не свернул в кусты.

У ледяной стены уже сгрудилось пять таких каракатиц. Последнюю пришлось притормозить у башни, пока хозяева предыдущих выпрягали наргов.

– И как мы их теперь через стену? – удивлённо воскликнул молодой белобрысый парнишка.

– Доски подложите и на верёвках спустите. Не разбирать же! – брякнула я.

Мужики уставились на меня.

– Так и сделаем, ваша милость, – степенно заметил подошедший… Как его?… А-а-а, вспомнила – Уол.

– Вот только зубцы будут мешать, – почесал бороду дядя Ванва.

– Там, где мешают – разбейте или горячей водой растопите.

– А нэд Дармьерр что скажет?

– Скажите – я приказала. А зубцы… Что мы камней и льда больше не найдём?

– Как прикажете, ваша милость. Ну, что встали?! – прикрикнул он на мужиков, – Слышали, что сказала нирта?! – и принялся отдавать распоряжения.

Последнее, что услышала – недоумённое того же парня:

– А чё это она такая маленькая?!

– Тише ты! – зашипел на него стоявший рядом старик, – Маленькая, но строгая, – и зашептал ещё что-то.

– О! Вона оно как! – вновь послышался возглас молодого.

– …Подаренные самой Женой Создателя, – донеслось до меня, когда напрягла слух, – Вот тебе и "О-о".

Нет, надо как-нибудь послушать, что бает про меня простой народ… Ну и что, что подслушивать нехорошо… Я ж в познавательных целях, выполняя домашние задания мэтра Ворхема. Учёбу я непозволительно забросила. Враг у ворот, какие тут нафиг занятия!

Так что надо будет пошпионить… Разумеется, исключительно на пользу науке.

На передовом рубеже было безлюдно, лишь кое-где маячили дозорные. Я заметила троих… не считать же таковыми вездесущих мальчишек, которых было не меньше дюжины. Интересно, ребятня сама набежала, или взрослые решили на время приобщить их к воинской службе, пока сами заняты более важным делом? Надо бы поинтересоваться…

От

этой мысли меня отвлекла группа людей, столпившиеся у крыльца одного из домиков. Пять женщин… почти все – лет сорока, с затесавшейся среди них молоденькой девчонкой лет четырнадцати, и опиравшийся на клюку старик.

Строение явно было жилым, иначе из печной трубы не вилась бы светло-серая струйка дыма. Время пощадило каменную кладку, а восстановить крышу, похоже, особого труда не составило. И кто ж такой смелый решил поселиться на передовой линии обороны?

Будто в ответ на так и не заданный вопрос, дверь избушки отворилась, и на пороге появился отец Фергюс.

– О-о, нирта Олиенн, вы тоже пришли на службу?! Вот, смотрите, люди добрые, как бы не были велики заботы нашей правительницы и тяжко её бремя, и она нашла время вспомнить о Создателе и его Жене…

Воспользовавшись моментом, патер тут же разродился проповедью, к счастью не слишком пространной.

Мы проследовали в импровизированную талареллу, где ничто, кроме образа Пресветлой Жены не напоминало о церкви. Но и этого было достаточно! Два окна комнаты были заколочены и только через третье, затянутое пузырём нарга, проникал свет. Тот же эффект, как в храме Создателя в центре леворской столицы, где нас венчали с Клэром. Мне как по сердцу ножом резануло.

Самой первой бухнулась на колени прямо на дощатый пол, без всякой каффы, и, сорвав с головы шлем, забормотала "Славься…". Слёзы сами полились из глаз. Даже не могу передать состояния, что меня охватило. Помню только, что, как по писанному произносила слова молитвы, не забывая осенять себя "кругом жизни". Очнулась, когда Фергюс, а вслед за ним и мы все прилежно повторяли "О воинстве" – "Осени, Светозарный, своё воинство…"

– Ну вот и всё, братья и сёстры, возблагодарим же Создателя, и да расточатся враги его! – завершил священник свою речь, – Кто желает исповедаться? Вы, нирта?

Когда я была последний раз на исповеди? Ещё тогда, когда в этом теле находилась Ола. Целая вечность прошла с тех пор! У меня мороз прошёл по коже. Отказаться? Сама не понимая, почему, я молча кивнула, смахнув слёзы тыльной стороной ладони.

– Присаживайтесь, нирта Олиенн, хотите клеа?

Я вновь кивнула, комок, застрявший в горле, не давал произнести ни слова.

– О-о, уже остыл! – разочаровано протянул патер, прикоснувшись к чайнику, – Подождите, я сейчас подогрею!

Новый кивок с моей стороны, как у китайского болванчика. Подумав об этом, невольно улыбнулась сквозь слёзы.

– Вижу, вас что-то гложет, нирта. Не хотите излить душу? – подсел напротив за стол отец Фергюс.

И тут меня прорвало. Говорила, и не могла остановиться. И про свадьбу, и про храм Создателя.

– Да, печально, что мы даже не похоронили нирта Клэриона по-людски! – кивнул головой патер.