Первые снежинки
Шрифт:
Не нахожу ответа на его реплику и выдавливаю из себя скупую улыбку. Плечи опускаются, ведь напряжение, в котором я пребывала постепенно спадает. Я еще некоторое время смотрю на Антона и понимаю, что он не считает меня больной или неадекватной. Коннект взаимный, и от осознания этого факта по грудной клетке разливается живительное тепло. Теперь мне совсем не хочется возвращаться в квартиру к Жанне, которая оборвала телефон своим навязчивыми звонками. Я отключаю звук и провожу с Антоном еще около двух часов, после чего мы покидаем уютное кафе и едем на автобусе до дома. Там нам приходится разойтись в разные стороны, хотя очень не
— Лиза, где ты была?! Почему на звонки не отвечала?! — Жанна вылетает в коридор внезапно, словно поджидала меня за углом. Я даже вздрагиваю от ее столь эффектно пугающего появления.
— Прогулялась после уроков.
— Прогулялась? — Жанна поджимает губы и качает головой, пока я разуваюсь. — Лиза, так больше не может продолжаться.
— Что не может продолжаться?
— Мы должны поговорить.
— О чем?
— О том, как жить дальше. Я больше так не могу…
18
— Я изо всех сил стараюсь изменить нашу жизнь к лучшему, начать с чистого листа и не валяться в прошлом, как в грязи, но ты даже мизерного шанса мне не оставляешь, — на эмоционально высоких нотах произносит Жанна. Она некоторое время смотрит мне в глаза и чего-то ждет. Вижу по нервным движениям, что мама пребывает в ожидании, теребит край кофты пальцами и качает головой, не получив от меня никакой реакции.
Я не равнодушна, но сейчас после того, что произошло в гимназии, не могу адекватно разговаривать с ней. Мне хочется кричать и обвинять ее во всем, потому что ОНА действительно виновата. Именно Жанна стала источником моих страхов и той жуткой паники, которая охватывает все тело, стоит мне оказаться в темном помещении. Даже в этот момент сердце усерднее перекачивает кровь и пускает жар по организму, словно я нахожусь в тесном пространстве, не имеющем выхода. Замкнутый круг сжимается сильнее, и я увожу взгляд в пол, чтобы не наблюдать за муками Жанны Павловны. Показные они или настоящие не важно. Я не хочу принимать ее страдания близко к сердцу. Это все пустое. Иначе она бы не потерялась на несколько лет.
— Тебе не нравится гимназия, я, квартира… Как тебе угодить? Лиза?
Она отходит от меня, поворачиваясь спиной, и скрещивает руки на груди. Напряжение между нами усиливается слишком быстро. Мне даже дышать становится трудно от обиды, которая поднимает с глубин души.
— Ты не спрашивала меня, хочу ли я переезжать и жить с тобой. Ты поступила так, как ТЫ хотела. Чего тогда ждешь от меня?
Жанна резко поворачивается ко мне и поджимает дрожащие губы. В полумраке коридора выглядит жутко, особенно ее глаза. Взгляд безумно напоминает тот… из прошлого…
— Ты думаешь, я жила в раю все это время? — мама прищуривается. — Нет, Лиза. Я не жила в раю. Я постоянно думала о тебе и поэтому не приезжала. Ради твоего же блага.
— И что изменилось?
— Все. Я забрала тебя, когда смогла.
— Это всего лишь оправдание, — я делаю шаг к своей комнате, но Жанна перекрывает мне путь. — Я не понимаю, зачем тебе это.
— Что ЭТО?
— Я. Ты прекрасно жила одна. Картины рисовала, а у меня был свой дом, друзья и…
— Лиза, ты не знаешь, о чем говоришь.
— Так объясни мне! Объясни, как можно было уехать и даже не попрощаться
Жанна смотрит на меня, не моргая, и ничего не говорит, словно лишилась дара речи. А я дышу так часто и громко, что ничего не слышу. Если бы она пыталась что-то донести до меня, то все слова пролетели бы мимо ушей.
— Лиза, я… — она прикрывает рот ладонью. — Я…
— Что? Не знала? Так для этого нужно было хотя бы раз позвонить! Хоть раз приехать ко мне! Но ты этого не сделала!
— Я не могла, Лиза…
— Конечно. Я и не сомневаюсь. Снова таинственные причины, из-за которых я осталась одна.
Мама качает головой, но не пытается объяснить мне, почему отсутствовала несколько лет. Просто смотрит на меня, будто я исчадие ада, и ждет. Чего?!
— Я могу попасть в комнату, или так и будешь держать меня у порога?
— Лиза, мы должны прийти к единому знаменателю…
— Каким образом? Может, ты мне прежнюю жизнь вернешь? Потому что с тобой я не могу находиться рядом…
— Почему?
— Я тебя боюсь. Я не знаю, что ты сделаешь через минуту или день. Сейчас ты любезна, а потом среди ночи снова запрешь меня в кладовке и исчезнешь.
— Такого не произойдет.
— У меня нет такой уверенности. Мне проще было с тётей Леной и дядей Серёжей. Там я знала, чего ожидать, а ты, как коробка с неприятными сюрпризами.
Резко выдыхаю, закончив свою речь, и с ужасом осознаю, что высказала Жанне Павловне все свои претензии. Пусть и в кратком содержании. Она отшатывается от меня, смотрит поверх плеча и с потерянным взглядом уходит на кухню. Первое, что я чувствую, желание пойти за ней. Совершенной нелепый и неуместный порыв, сопровождающийся жгучим ощущением вины перед ней за свои слова. Я сжимаю кулаки и кусаю губы до боли, борясь с собственной совестью. Выжидаю несколько минут и ухожу в комнату. Сделав пару шагов, опускаюсь на пол, и вытираю тыльной стороной ладони слезы, которые скупо катятся по щекам. Не издаю при этом никаких звуков. Грудную клетку сдавливает тисками. Мне неприятно от себя. Жжет за ребрами из-за того, что сорвалась. Но гордость не позволяет подняться и пойти к Жанне, поэтому я сижу и рассматриваю свои пальцы. Почему я должна делать первый шаг?! Я сказала ей правду. Всю правду. И пусть дядя Серёжа выпивал, как черт, но он не причинял мне вреда. Вообще не замечал, что я живу у них. Да, им и некогда было. Вадим «требовал внимания».
— Лиза, — Жанна тихо открывает дверь и ступает вперед, — я тебе перекусить принесла.
Пока она движется к столу, оставляя на нем поднос, я сижу с ровной спиной и наблюдаю за ее действиями.
— Я хочу, чтобы ты была счастлива, — начинает, совмещая пальцы рук, — и если ты захочешь вернуться к Лене, то я отвезу тебя.
Кажется, что в это мгновение у меня резко отключается функция дыхания. Я настолько удивлена словам Жанны, что не нахожу достойного ответа. Просто смотрю на нее во все глаза и не знаю, как реагировать.