Первые уроки
Шрифт:
Опять сверкнули золото и рубины.
Аля послушно отпила воды с вином. Немного. Чтобы в голову сильно не ударило. И поглядела на женщину.
— Нянюшка, что со мной было? Помню плохо, как в тумане! Расскажи, а?
Женщина отвела глаза.
— Ты слабенькая еще совсем. Куда ж такое рассказывать!
— а вот если ты промолчишь — мне намного лучше будет, правда? — едва не завелась Аля. Но вовремя смирилась и сделала печальное лицо. — Расскажи. Пожалуйстааааааа….
Слезу выдавить не удалось. Но и так женщина опустила
— Ребеночка ты потеряла, золотко мое. Мальчик был.
Неизвестно, какой реакции она ожидала от Али, но девушка только опустила ресницы.
— Ясно. Еще что?
— Родильная горячка у тебя началась. И ты три дня провалялась. Докторус приходил, спустил тебе дурную кровь и дал прочищающее. Не помогло.
Аля сверкнула глазами. Вот еще б кому клизмы с кровопусканиями от родильной горячки помогали! Спасибо, хоть не загнулась!
— чтоб больше ко мне этот придурок и близко не подходил! Ноги вырву!
Няня аж задохнулась от такого заявления.
— Детка! Да как же можно! Его твой муж аж из Лавери прислал, когда узнал, что ты в тягости!
— небось, надеялся, что этот придурок меня и уморит, — проворчала Аля.
Но пока обвинять не спешила. Про средневековую медицину она была наслышана. Проходила мимо истории медицины. И честно говоря, была о ней не лучшего мнения. Но! Заблуждались в те времена вполне искренне. Хотя какая разница — угробят тебя с искренним осознанием своей правоты и непогрешимости — или без оного?
— Да что ты! — тут же подтвердила няня. — Докторус Крейби — один из самых лучших врачей в Лавери! Его услугами король не брезговал!
— Это проблемы короля. Отчего я потеряла ребенка?
Няня пожала плечами.
— Докторус Крейби сказал, что ты с лестницы упала.
— Вот как?
— Мы тебя нашли у лестницы. И крови было… я уж боялась, что ты не выживешь…
Няня всхлипнула и закрыла лицо передником.
— Не дождетесь, — проворчала себе под нос девушка. Няня не услышала и продолжила всхлипывать.
Аля внимательно разглядывала ее.
Невысокая, на вид лет шестидесяти. С усталым, но приятным лицом. На голове — что-то вроде… чепчика? Аля вообще-то их ни разу не видела, кроме как в фильмах, но подозревала, что это — оно и есть. Такая гнусная нашлепка на половину волос.
Платье — из серо-коричневой ткани, явно домотканое. Без рюшек и оборок. Передник грязный. Платье — тоже. На ногах… ноги не видно. Вообще. Платье волочится по полу, подметая его. Доисторический пылесос в действии?
Аля вздохнула и заговорила по возможности ласково:
— Нянюшка, мне нужна твоя помощь. Я жива. И хочу быть здоровой. А для этого мне нужно многое.
Пожилая женщина отняла передник от лица. Серые глаза ее сверкнули таким огнем, что Аля поняла — здесь есть один человек, которому она дорога так же, как отцу и матери в своем, родном мире. И эта женщина все для нее сделает.
Вообще все. Что бы она ни попросила.
А
Пригодится.
Все эти мысли почти не отразились на лице девушки. Она невозмутимо улыбнулась и сказала:
— Я хочу попробовать встать. И мне надо вымыться.
— Да куда ж тебе вставать, ласточка?! Докторус сказал, что тебе еще десятинку 1лежать надо!
— Ничего, — пропыхтела Аля, решительно ерзая на кровати и не обращая внимания на боль внизу живота. — справлюсь. И мне нужно помыться!
— А мытье вообще вредно! Так и паст ер 2Воплер говорит!
— Вот пусть он и не моется, пока не завшивеет, — не выдержала Аля. И видя огорчение старой женщины, тут же изменила тон с решительного — на ноюще-просительный. — Нянюшка, ну помоги мне, пожалуйста…
Няня (как же ее зовут, блин!) вздохнула и покачала головой:
— Лилюшка, вредно ведь…
— Няаааанююууууушка!
— Хорошо. Полежи пока, пойду, прикажу воды согреть. А приду — помогу тебе встать. Хорошо?
Аля закивала головой.
Няня выплыла за дверь. Девушка проводила ее задумчивым взглядом и принялась разглядывать комнату. Розовая жуть никуда не делась. Увы. Но теперь Аля разглядела ее попристальнее. И готова была поклясться, что тряпки на стенах были шелком. На окнах висели шторы, да такие, какие в наше время стоили бы бешеных денег — Аля в этом разбиралась. Одна ее подруга подрабатывала шитьем — и читала Але целые лекции о проймах, вытачках, клиньях, прошивках, вышивке крестом и машинной вышивке, разных видах швов… перечислять можно много и долго. Но отличить ручную работу от машинной строчки Аля бралась даже на вид.
Девушка перевела взгляд на шкафы.
Розовая громадная жуть. И скажите, кто сейчас делает столики из мрамора? Его ж не сдвинуть, да и упадет — развалится. А кресла? Их что — из целиковой сосны вырубали?
Вообще было такое ощущение, что это не кресло, а сундук, к которому приколотили весьма неудобную спинку и обтянули все это дело тканью. Розовой. В страшноватых золотых розах размером с капусту.
Жуть!
Над головой мерно покачивался балдахин, из которого давно надо было выбить пыль. А то скоро и золотых роз видно не будет.
Аля таки собралась с духом — и перевела взгляд на кровать.
Что тут скажешь?
Покрывало. Дорогое. Парчовое. Грязное донельзя. Тоже розовое. Явно ручной работы. То ли здесь по-другому не умеют, то ли, что ли…
Простыни. Розовые. Шелковые. Грязные и вонючие.
Аля зашипела сквозь зубы — и откинула их в сторону. Сколько можно бояться себя!?
Тушка кита. Розовая. Грязная. Вонючая. Жирная до беспредела.
Навскидку девушка дала бы себе килограмм сто — сто двадцать и размер 56–60. Аля едва не разрыдалась. Это ж надо было так неудачно реинкарнироваться.