Первые
Шрифт:
Она идет по набережной Сены. Воды Сены струятся тихо, медленно, как будто зовут к спокойствию и умеренности живых и пылких французов. По всей длине набережной раскинулись маленькие лотки букинистов, прикрытые от солнца полотняными тентами. Анюта останавливается, перелистывает книги. Здесь же на набережной торгуют белыми пушистыми кроликами, певчими птицами, цветами.
Сколько в Париже цветов! Их продают на каждой улице, на каждом углу. В корзинах, в вазах, в горшках и прямо с тележек. Художественно подобранные большие букеты и скромные маленькие.
Вот худенькая Мадлен протягивает букетики фиалок. Рядом с девочкой сидит маленькая белая собачонка. Анюта подходит к девочке. Собачонка вскакивает и, умильно виляя хвостом, вертится у ног Анюты.
Анюта всегда покупает цветы у Мадлен. Она знает ее трудную жизнь и часто ведет девочку в кафе недалеко отсюда.
Иногда после работы Анюта отправляется в парк Монсо, расположенный недалеко от их типографии. Здесь она усаживается под развесистым каштаном и читает или пишет свою новую повесть. Она мечтает напечатать ее в России, в журнале «Семейные вечера». Вот и сегодня Анюта расположилась со своим блокнотом. Содержание повести навеяно историей этой девочки, Мадо. Только действие будет происходить в России.
Мадо — сирота. Ее приютили чужие люди. Единственный неизменный друг у нее — Гризи, кудлатая собачонка.
Анюта задумывается. Вдруг кто-то ладонями закрывает ей глаза. Она догадывается, кто это.
— Виктор, оставь, — говорит она.
Да, это, конечно, Виктор Жаклар.
— Так вот где ты скрываешься! Жаклин сказала — ушла в парк. Но в какой? Решил осмотреть все парки города. И вот, видишь, нашел! — улыбается Виктор, садясь рядом.
— Когда людям делать нечего, они себе придумывают головоломки. Я отнюдь не в восторге, что ты, меня отыскал. Не люблю, когда мне мешают.
Жаклар делает вид, что не слышит слов Анюты.
— Ты что-то пишешь? — миролюбиво спрашивает он.
— Угадал.
— Что же это?
— Учись читать по-русски. Тогда поймешь, — смеется Анюта.
Она знает, что Жаклар привык к успеху у девушек, и старается с ним сохранить тон независимый и иронический.
— Брось свои занятия. Хоть на сегодня. Погода такая чудесная. Поедем в Булонский лес, — приглашает Жаклар.
Анюте очень хочется с ним поехать. Но она вдруг подозрительно начинает всматриваться в белое облако, плывущее по краю горизонта.
— Погода вовсе не чудесная. Видишь, вот собираются тучи. Будет дождь.
— Где тучи? Ну, хочешь, я забегу домой, возьму плащ. Поедем, — просительно говорит Виктор.
В конце концов Анюта сдается.
И вот они идут по прекрасному Булонскому лесу. Аллеи сначала широкие, людные. Потом они сменяются дорожками, тропинками. Вековые могучие деревья тихо шелестят листвой.
Анюта и Виктор выходят на поляну, поросшую цветами, травой.
— Ой, сколько фиалок! — говорит Анюта. — Вот хороши были бы для Мадо!
— И для тебя. Они синие, как твои глаза. Аннет, помнишь нашу
— Самое старое мое платье, — небрежно говорит Анюта. Но она, конечно, лукавит.
Сейчас Анюта особенно хороша, высокая, стройная. Жаклару кажется, что она вся пронизана солнцем. Солнце исходит от ее золотых волос, от этого белого платья, солнце светится в ее глазах.
— Аннет, с тех пор, как я увидел тебя, ты всегда со мной. И дома, и когда работаю, и когда выступаю на собрании… Аннет, дорогая…
Анюта чувствует, как волнуется Виктор. И она сама… Она сама тоже еще никогда не испытывала такого волнения. Анюта вдруг срывается и бежит по дорожке. Ей так хорошо. Ей кажется, что птицы поют только для нее и деревья протягивают ей свои руки.
— Виктор, догони меня! — кричит задорно Анюта и мчится еще быстрей.
А в Гейдельберге, в доме близ университета по-прежнему часто за полночь светится окно. Теперь уже все знают, что там занимается Софья Ковалевская. «Мы никогда не имели в нашем университете столь одаренного студента и столь трудолюбивого», — говорят между собой профессора. И матери на улице показывают своим детям: «Вот смотри, пошла та девушка из России. Учись так же прилежно, как она».
— Софа, — говорит Юлия, подняв голову от подушки, — ложись спать. Ты ж заболеешь. Вчера так и сегодня…
— Сейчас, Юлка. Эта задача… Я должна найти…
Но иногда Софа весь вечер задумчиво бродит по комнате или лежит на диване и не дотрагивается до своих тетрадей. Глаза у нее при этом такие, что Юлия спрашивает:
— О чем это ты грустишь, Софа?
— Так… Молодость проходит как-то зря. Никто меня по-настоящему никогда не любил.
— Неправда. Я вижу, муж тебя очень любит, — возражает Юлия.
— Может быть. Но больше всего он любит науку. Ему достаточно иметь кишу возле себя и стакан чая — и он уже вполне счастлив.
— Ты несправедлива, ты ревнуешь его к науке. Ты хочешь, чтобы он бросил все и был возле тебя, сама не давая ничего взамен. Тогда ты оставь математику и поезжай к нему в Мюнхен.
— Ой, что ты! — вскакивает Софья. — Ни за что! Математику я никогда не оставлю.
Софья бросается к Юлии, тормошит ее и порывисто обнимает.
Как хорошо иметь возле себя такого верного и умного друга, как Юлия. Всегда-то она найдет нужное слово. Софья теперь не мыслит жизни без Юлии.
— Юлка, — говорит она. — Знаешь о чем я думаю уже давно? Уедем отсюда в Берлин.
— Зачем? — удивленно спрашивает Юлия.
— Поступим там в университет. В Берлине живет великий математик Карл Вейерштрасс. Хочу послушать его лекции.
— Ты совсем как маленькая. Будто ты не знаешь, что в Германии, как в России, женщин в высшие учебные заведения не принимают. Здесь с таким трудом добились… И то — только слушать лекции. Там и этого могут не разрешить.
— Попробуем. Если б ты знала, как я хочу учиться у Вейерштрасса!