Первые

Палла Иоланта

9

Маршал

В ушах шумит, когда я осторожно впихиваю ключ в замочную скважину. Зажмуриваюсь, проворачивая его на два оборота, и спокойно выдыхаю, стоит двери в бабушкину квартиру открыться. Несколько секунд медлю, вглядываюсь в темноту и только после этого ступаю на порог. Уши настроены на каждый шорох, и я гашусь, как вор. Прохожу в коридор, прикрываю за собой дверь, замираю, чтобы лишний раз убедиться — здесь

пусто. Отца нет, хотя он матери божился, что поедет на эту хату.

Иду вперед, свет нигде не включаю, потому что изнутри бомбит нехило так. Сердце многочисленные завихрения выписывает, можно вместо циркуля использовать. Ладони потеют. Нервы включаются на полную катушку, и, чтобы сбросить с себя удушающий жар, прохожу через гостиную в спальню, а после на балкон. Он совмещен с соседским. Тупость архитектора. Прислоняюсь к перилам и смотрю на ночной город, успокаивая себя тем, что батя не с любовницей, а где-то в другом месте трется.

— Я не представляю, как ей в глаза посмотрю, Витя, — раздается рядом уже знакомый голосок. Я на автомате отступаю к стене, спиной сползаю по ней вниз на корточки и, кажется, отключаю систему подачи кислорода в легкие. Активирую повышенную чувствительность в ушах и крепко сжимаю кулаки.

— Уверен, когда ты ей все объяснишь, она тебя поймет.

— Лиза… Не знаю… Мне бы твою уверенность…

— Забирай, — усмехается отец. Голоса и шорохи ближе. Сливаюсь со стеной, закрыв глаза. — У тебя уже взрослая дочь, Жанна. Я помогу с гимназией. Будет учиться в лучшем учебном заведении. Нужно верить в хорошее.

— Я и так… Мне очень стыдно, Вить. Я по сути бросила ее, а теперь появлюсь, будто ничего не было? Мне так страшно.

— Обида пройдет. Вам нужно поговорить, — вздыхает, отираясь слишком близко с перегородкой между балконами, — ее бы с Антоном познакомить. Тот же возраст.

— Правда? Было бы чудесно.

Чего?! В голове звон колоколов вместо их идиотского смеха. Батя меня хочет сдружить с дочкой своей подстилки?! Великолепно, мать твою! Мало мне банного листа в виде Кристины?! В мыслях не укладывается поведение отца и его слова. Меня натуральным образом ведет. До темных мушек перед глазами.

Выпускаю дым в ночь, наблюдая за тем, как он растворяется в пространстве вокруг меня, и втягиваю порцию отравы повторно. Обещал себе бросить, но после боулинга сдулся, словно воздушный шарик. Добивал себя мыслями о Лизе. Вертел ее образ на репите и не мог отпустить. Поздно ведь уже.

— Вот ты где, — яркая вспышка света. Сигарета падает на колени. Дергаюсь, чтобы схватить ее и ударяюсь головой об открытую створку. Су-ка-а-а… — Знаю я, что ты куришь, — мама со смешком наблюдает за моими действиями и складывает руки на груди, — можешь не прятаться.

— Я и не прячусь, — бубню под нос, выбрасывая окурок в окно. Бл*, новые штаны испортил.

—

Думала, что ты против курения и алкоголя.

— Ага, я тоже, — спрыгиваю с подоконника. Рожа предательски горит, но маму физические показатели моего позора никак не трогают.

— Сядь, пожалуйста, — не дает мне уйти и указывает рукой на стол, — поговорим.

С тяжелым вздохом отодвигаю стул и сажусь на него. Меньше всего меня сейчас тянет на беседы. В голове хаос. За ребрами органы перемалывает в фарш, а мама хочет услышать мою исповедь. Гаже ситуации не придумаешь.

— Что с тобой, Антош? — включает чайник, сканирует глазами. Все еще бледная, но во взгляде изменения. Хоть что-то…

— Ничего.

— Ложишься поздно, напиваешься, куришь… Я хочу знать причину…

Причина отсутствует дома. Опять, но тебе же это и так известно. Хор голосов басит лишь в моей голове. На деле оставляю ее реплику без ответа. Качает головой и делает нам чай, пока я сохраняю молчание.

— Ты мне всегда помогаешь выйти из… — двигает ко мне чашку с пирожным. — Помогаешь вернуться к жизни. Я хочу ответить тем же. В последнее время я вообще выпала из реальности. Прости…

— Тебе не за что извиняться, мам, — делаю глоток чая и отодвигаю от себя чашку, — это я налажал.

— Как?

— Сильно…

— Я знаю, — пытается улыбнуться.

— Что? — по спине пробегает липкий холодок. — Откуда?

— Мне Вера звонила. Рассказала, что Кристина ревет без остановки после встречи с тобой. Вы поругались?

Бл*дь… Отворачиваюсь. Как достала Крис со своим соплями и жалобами!

— Нет.

— Извинись перед девочкой. Она ведь тебя…

— Не буду я ни перед кем извиняться! — резко подрываюсь на ноги, оглушая криком не только мать, но и себя. Чай расплескивается на стол. Тарелка с пирожным падает на пол и разбивается. — Какого черта ты мне ее навязываешь?!

— Но…

— Нет! Я не буду извиняться, потому что не за что, мам! Крис везде за мной таскается, как привязанная! Она, бл*дь, меня за… — осекаюсь, увидев, как округляются от удивления глаза матери. — Не буду. Не в этот раз.

Сердце глохнет, пока наблюдаю за матерью. Она медленно опускается на колени, собирает осколки дрожащими руками, ойкает. Палец порезала. Бросает их обратно на пол и качает головой.

— Антоша… Добить меня хочешь, да? Ведешь себя, как отец.

10

Маршал

Держу в одной руке стаканчик с какао, а пальцами другой сжимаю сигарету, наблюдая за парадным входом в университет. Несколько дней варюсь в каше из собственных убийственных мыслей. Гоняю в черепной коробке прошлое. Кидаю в котел то, что происходит в настоящем, и попросту дурею от агонии, которую сам распаляю. Сравнение матери звучит на повторе. Бьет по открытым участком нерва. Вызывает раздражение и многочисленные вопросы, на которые я не нахожу ответов. Я не сплю толком. Пью кофе чаще, чем воду, и наблюдаю днями, как Лизу после занятий забирает ее хмырь. Никогда не страдал синдромом ревнивца, а тут кроет не хило.