«Первый». Том 5
Шрифт:
— Наташа, ты вообще, о чем сейчас? Ты все про меня знала и знаешь. Зачем ты сейчас все это вспомнила?
— Извини, но мне тоже обидно. Хоть немного ты меня любил?
— Ты мой лучший друг.
— А я тебе не друг?
— Нет, ты моя мечта, которая стала явью. Ты моя будущая жена и мать моих детей. И я уже планирую для всех приличное будущее.
— Детей? Мы же еще не говорили об этом.
— Я, пока с тобой наедине, говорить не способен. Но через несколько лет, наверное, смогу. Если до того времени все само собой не разрешится. Но то,
— Милый. Я тебя люблю. Прости мне эти глупые подозрения. Мы насмотрелись телевизора и наслушались бредовых комментариев о счастливой любви великого полководца и первой красавицы. А Лизка красива, должна признать, я даже в этом платье, не выглядела бы так.
— Конечно, глупая моя малышка.
— Нет, ты бредишь от вина этого. Как ты можешь Светке такое говорить?
— Так это же правда. Это платье делал великий мастер, для конкретной девушки, в конкретной обстановке в конкретном сопровождении, а именно в моем. С учетом моего костюма, который является дополнением к платью незначительным, но обязательным.
Там каждое украшение подобрано. Все это с учетом освещения во дворце. В любом другом месте это платье уже теряет половину производимого им впечатления, а на другой девушке это вообще просто тряпка. Для тебя я закажу другое, только тебе предназначенное. Если согласишься, то и подвенечное.
— Прекратите это безобразие, я на этот кошмар во сне нагляделась. Ну что вы друг к другу прилипли? Ночи вам мало? Светка, приди в себя. Его просить бесполезно. Черт. Свет. Ты хоть подумай, что его накормить надо, пока он тебя в спальню не утащил.
— Да. Подожди, Мих. Да подожди же. Наташа же здесь, и она права. Ты когда ел в последний раз? Мих, я с тобой говорю.
— Не помню. Но я не голоден.
— Свет, ты его подержи, а я дам ему борщ понюхать. Послушаем, что его желудок петь будет.
— Ладно. Уговорили. Борщ, это хорошо.
— Другое дело. И ты, Свет, успокойся и поешь. Мих, я тут подумала. А кто тебе в игре делал предложение познакомиться в реале? Про Лизку все понятно. Но твои недомолвки я постепенно научусь разбирать.
— Другие? Мих? Там есть и другие?
— Борщ у вас великолепно получился.
— Мих?
— Девочки, это же игра для всех. Там половина игроков — девушки. С некоторыми я бываю рядом подолгу. Амазонки, это вообще отдельный случай. Неужели вас удивило бы, что я могу кому-то понравиться? Если да, то почему? Ведь вам обеим я не противен?
— Свет, вот как с ним разговаривать? Теперь мы виноваты, что к нему там бабы клеятся.
— Знаешь, Наташа, здесь он может быть прав. Я вполне верю, что многие, кто его на балу увидел, захотели того же, чего хочу сейчас и я.
— Света, я уже наелся.
— Сиди, еще второе блюдо.
— Да, милый, тебе нужно нормально питаться.
— Ладно, только поменьше и побыстрее.
– -------------------------------
Проснулся
Нужно попробовать выделить для семьи отдельный день. Наталью можно в игру отправить и тогда мы сможем поговорить о будущем и о наших совместных планах. Или не стоит? Чем мы будем целый день заниматься? Ну это я знаю точно. Но себе я всегда могу силы восстановить, но можно ли это делать Свете? Как это скажется на ней? На будущих детях?
Я представил себе младенца, который может телепортироваться неизвестно куда. И потом, я такие решения сам принимать не имею никакого права. Это будут наши дети, и Света должна все узнать заранее. Что она скажет или сделает? Сначала, конечно, испугается за мой рассудок. Но у меня есть весомые аргументы. Тогда она испугается уже за свою способность здраво мыслить. Нужно все обдумать и составить план. Пока все хорошо, а от добра, добра не ищут.
— Доброе утро, милый. Только подожди и дай мне сказать. Нам нужно об игре поговорить. Мы же можем с тобой говорить только в присутствии Наташки. Это ненормально.
— Нормально, у нас медовый месяц. Ну, максимум, год. Или два. Я тебя десять лет ждал. И уже час жду, когда ты проснешься. Это в сумме восемьдесят семь тысяч пятьсот пятьдесят три часа любви.
— Мих, но и поговорить нам когда-то нужно. Вот только не трогай меня, это нечестно, ты же знаешь, что я не смогу тебе отказать.
— И что же тут нечестного? И потом я, тебя еще не везде поцеловал. А это мой долг.
— Что-то я сильно в этом сомневаюсь, разве что под ногтями. Прекрати. Нам же надо отношения строить и о будущем думать. Ты меня слышишь?
— Да, слух призывает остановиться, но все остальные чувства резко против. Особенно осязание и обоняние. Ты с утра такая мягкая и свежая как роса на розах. И потом, наука утверждает, что все это чудо у нас со временем пройдет, и мы будем спать в разных комнатах и видеться раз в месяц и только в високосный год. Тогда и поговорим.
— Не смеши меня, и не трогай. И не смотри так. Нет, ну что ты делаешь? Ох. Ладно, завтра поговорим.
– -------------------------------
— Мистер Уилсон, здравствуйте.
— Добрый день Гарри, зовите меня Мэтью, в моем возрасте условности уже не имеют такого значения. Хоть все это и отдает американизмом, но это мой дом и, соответственно, мои правила.
Надеюсь, ворчание старика вас раздражать не будет.
— Что вы, Мэтью, мы вам очень признательны за эту возможность обсудить самые актуальные проблемы. Как мы и договаривались, нашей темой сегодня будет русская игра Терра, и тот судебный процесс, который продолжается в Лондоне. Что вы об этом думаете? О суде, об игре и о России в связи с этим.