Первый бросок
Шрифт:
То, что виднелось метрах в пяти под ними, привлекало взгляд очень уж четкими для каких-то природных форм контурами. Нечто вроде старинного стрельчатого окна, готической арки, только не вертикальной, а лежавшей на дне, едва заметно возвышавшейся над слоем песка и покрытых ковром из ракушек и полипов угловатых камней.
У Мазура екнуло сердце. Это откровенно смотрелось… носовой частью корабля с обломком бушприта.
Унимая азарт, он медленно спустился к тому месту, где сходились дуги. Встал на песок, легонько колыша руками ради сохранения равновесия, но тут же распластался параллельно дну, достал нож.
Принялся
Недолго думая, Мазур осторожненько лег на живот, словно полз по тонкому льду, просунул в воронку руку с ножом, на ощупь шаря острием…
И, ощутив опасность звериным чутьем, рванулся вверх на миг раньше, чем под ним просел песок.
Стал кружить над этим местом. Края воронки расширялись, расширялись… в конце концов туда ссыпался весь оказавшийся над проломом песок, и появилась черная дыра неправильной, продолговатой формы. Посветив туда сильным фонарем, Мазур увидел далеко внизу угловатые и округлые предметы, покрытые той же бугристой коркой из ракушек, полипов и чего-то вроде лишайника.
Теперь можно было не пороть горячку и оценить находку, как и следовало. Излишний оптимизм и оптические иллюзии тут ни при чем: пожалуй, пора констатировать, что он не с природным феноменом столкнулся, а проломил тяжестью тела сгнившую палубу давным-давно затонувшего корабля…
Он многозначительно показал вниз большим пальцем. Морской Змей кивнул и похлопал его по плечу, изобразив обеими руками нечто вроде триумфального жеста.
«Агамемнон» это или нет, но перед ними – корабль. Ушедший на дно чертовски давно. Черт, нечаянно в рифму получилось… На дно – чертовски давно…
Тщательно прикинув последовательность действий, Мазур перевернулся ногами вниз, опустился на песок, сильно стукнув пятками в ощущавшуюся преграду, – и тут же рванулся вверх так, словно его цапнул за ногу агрессивный морской житель. Конечно, никто его не кусал, этот маневр был проделал предосторожности ради, чтобы не провалиться в неведомые закоулки трюма…
Дыра расширилась. Песок долго взмывал облачками, кружил омутками, проваливаясь вниз. Кружа над дырой, они светили вниз широкими белыми лучами, выхватывая из мрака те же неизвестные предметы, похожие на бочки и ящики.
Пора было на что-то решаться. Никаких сомнений не осталось: это затонувший корабль. Надо полагать, сильные течения, вившиеся вокруг атолла, натащили сюда песку, забив им долину меж скалами и обрывом…
Обсуждать ситуацию пришлось скупыми жестами. К согласию пришли быстро. Обвязавшись тонким канатиком, Мазур нырнул вниз, в пролом. Морской Змей понемногу вытравливал конец.
Так и есть, носовой трюм. Встать на доски, смутно угадывавшиеся под темным в луче фонаря ковром, состоявшим из тех вовсе уж безмозглых морских обитателей, что предпочитают сидеть на одном
Прогнившие доски легко расселись, словно прорвало нарыв. Однако содержимое – если только оно было – наружу не просыпалось. В два счета Мазур расширил дыру, выломав всю боковину.
Тогда только из ящика стали медленно, будто бы нехотя, вываливаться округлые темные предметы, насколько удавалось рассмотреть в луче фонаря – бесформенные, тяжелые, величиной с крупный арбуз, они грузно плюхнулись на трюмную палубу, подняв облачка темной мути, немного изменив очертания. Больше всего это походило…
Мазур ткнул ножом ближайший. Темная поверхность очень легко уступила заточенному клинку, способному прорубать преграды и попрочнее. Точно, мешки. Ветхая ткань поддавалась любому нажатию. Из разреза хлынул поток тусклых кругляшей, Мазур подхватил их пригоршней – тяжело, металл! – ссыпал в резиновую сумку на поясе и, решив более не испытывать судьбу, дважды дернул канатик, подавая сигнал подъема. Морской Змей осторожненько вытянул его из полного мрака в синеватый сумрак.
И они двинулись назад, вверх, к катеру – со всеми предосторожностями безопасного всплытия. Конечно, сделано было даже не полдела, дай бог четверть. Следовало осмотреться и выяснить точно, разломился затонувший корабль на части или корму попросту скрыло песком совершенно, так что ее не удалось разглядеть. Следовало разбить дно вокруг корабля на квадраты и обследовать их по всем правилам. Но Дракон их специально предупреждал, чтобы не вздумали объять необъятное. Главное было – внести какую-то определенность, и точка…
А там при необходимости подтянутся главные силы, о наличии которых очаровательной Мадлен, да и кому бы то ни было другому, знать не положено.
Перевалившись через борт, Мазур даже не стал снимать акваланг – ограничился тем, что выплюнул загубник и сдернул маску. Сел, привалившись к невысокому фальшборту на корме, вытянув ноги в ластах. Побыстрее выгреб из сумки добычу. Мадлен, русалка в синем купальнике, едва не столкнулась лбами с Самариным.
Только теперь Мазур и сам сумел как следует рассмотреть трофеи. Монеты, хотя и потускневшие, были определенно чеканены из того самого металла, что не поддается коррозии, из металла, вокруг которого, собственно, и вертелась жизнь человечества столько веков… На одних четко просматривалась арабская вязь, другие покрыты то ли невиданным узором, то ли надписями на языке, который им изучать и вообще знакомиться как-то не приходилось.
– А ведь это попахивает Индией… – сказал Самарин, в плавках и неразлучном пенсне выглядевший совершенно неопасным, этаким растяпой-туристом из благополучной европейской страны. – Не хочу выносить вердикты, но напоминает индийское письмо…
– Там корабль? – завороженным шепотом спросила Мадлен, не сводя с пригоршни монет в ладонях Мазура повлажневшего взгляда.
– По крайней мере, его носовая часть точно имеется, – сказал он, устало стягивая ласты.
– И много… этого?
– Я разбил вот такой ящик, – сказал Мазур, показывая руками приблизительные размеры. – Он был набит мешочками. Вспорол я только один, но содержимое позволяет думать, что и в остальных – не черепки…