Первый долг
Шрифт:
— Ну, как тебе? — спросил Джетро.
Мышцы плеч взрывались нестерпимой болью, моя кровь пульсировала от стремления переместить вес тела на носочки. Я висела без единого шанса на спасение.
Ну, как мне?
Чертовски больно! Мои предыдущие похотливые мысли в сравнении с этим показались смешными.
Все до единой мысли о том, чтобы соблазнить моего мучителя, исчезли. Единственное, чего я желала, чтобы это все закончилось как можно быстрее, так я могла признать свое неминуемое поражение и втайне зализать раны.
— Я задал вопрос, — произнес Джетро,
Я вздрогнула всем телом от его прикосновения к моей коже. Это ощущалось кощунственно, потому что даже в такой момент моя киска сжималась от желания.
— Это больно. Это то, что ты хотел услышать?
Твердое тело Джетро прижалось к моей спине, тем самым припечатывая мою щеку ко влажному деревянному столбу. Свежесть, исходящая от растений, и мускусный аромат земли затмили его запах, давая мне желанную передышку от ощущения мужчины, который сводил меня с ума.
— Ты выглядишь довольно привлекательно в таком положении, мисс Уивер. Возможно, я буду тем, кто будет умолять, прежде чем все закончится.
Я не могла заставить себя прекратить дрожь беспокойства, которая исходила от моего тела, или в этом всем было повинно мое сердце, которое сжималось от мучительного влечения и ослепительного желания.
— Не трогай меня, — прошипела я.
Усмехнувшись, он отстранился, разрывая контакт.
Я повернула шею, не позволяя ему выйти из моего поля зрения. Я дико не хотела, чтобы он был так близко. Я ненавидела, что у меня не было ни единой возможности остановить его. Я ненавидела, как он стоял там, молча, наблюдая за мной, как за какой-то загадкой, которую ему нужна разгадать.
Мы не разговаривали, ожидая, кто сдастся первым.
Наконец, после минуты молчания, он тихо сказал:
— Сейчас я преподам тебе урок истории, мисс Уивер. Ты будешь внимательно слушать и поймешь, почему ты платишь этот долг. — Вышагивая туда-сюда, он добавил: — Каждый долг будет начинаться так. История — выучена, долг — выплачен. Я расскажу, что твои предки сделали с моими. Ты извинишься и раскаешься в их прошлых грехах, и только тогда начнется сама выплата. — Подойдя ближе, тепло его тела согрело мое. Его слова были едва слышны у моего уха. — Если ты не раскаешься и не позволишь выплатить долг, я выбью из тебя всё это. Если ты не согласишься с причинами, почему нужно выплатить долг, выплата будет произведена дважды. Поняла?
Дважды?
Двойной кошмар.
Двойной ужас.
Тогда... я расхохоталась. Неадекватно, ага, но картинки в моей голове были комичными.
— Ты имеешь в виду, что казнишь меня дважды? — улыбнулась я. — В добавлении к психам, вы еще и некроманты? Пожалуйста, просвети меня, как это будет происходить.
Он вскинул руку и шлепнул по моему заду, покрытому джинсовой тканью.
Я застонала, пошатнувшись в оковах. Я не могла осмыслить болезненное жжение от его удара и пульсацию моего клитора и сосков.
«Черт. Не позволяй ему увидеть, что он уже сломал твой разум». Если он притронется ко мне и почувствует, насколько я влажная, то я больше не смогу ужиться сама с собой.
—
— Уверен? Так не казалось, когда мои губы был обернуты вокруг тебя. Представляешь, это был первый минет, который я делала.
Он резко вдохнул. Он положил руку на мои волосы, сжал их в кулак так, что засаднило кожу головы. Его губы щекотали мое ухо, пока он шептал:
— Ты продолжаешь дразнить меня тем, что случилось в лесу. Думаешь, потому что ты сглотнула, я буду, что... благодарен? Стану нежным? Влюблюсь в тебя? — он покачал головой. — Что, мисс Уивер? Думаешь, мне стоит напомнить, что именно ты сжималась вокруг моего языка так сильно, что практически поранила? Каждой гребаной лаской я сводил тебя с ума, — он провел кончиком языка от уха к моей щеке.
Я задрожала, каждая частичка моего тела напряглась.
— Мы квиты. Оргазм за оргазм. Не воображай, будто это дает тебе какую-то власть, поскольку это не так.
Я тяжело дышала, пытаясь обнаружить некое подобие ненависти, которую я лелеяла. Но он прижался своим телом к моему и потерся своей эрекцией о мою поясницу.
Он тихо застонал.
— На что бы я только не пошел, чтобы трахнуть тебя. Чтобы остановить твои поддразнивания и использовать тебя так, как ты хочешь.
Внутри меня всё зажглось, заискрилось и вышло из-под контроля.
Мысль о его члене внутри меня одновременно отталкивала и манила. Мысленный образ того, как мы сражаемся в этом неизведанном поединке, пока наши обнаженные тела борются за доминирование, послал сквозь меня искру.
Мое дыхание стало прерывистым.
— Почему ты не сделаешь этого?
Черт, слова соскользнули с губ прежде, чем я смогла оценить их.
Губы Джетро изогнулись возле меня. Он не ответил.
Вопрос повис как флаг, трепещущий на возбуждающем ветерке. Я не могла забрать слова обратно, а Джетро не мог ответить.
Отстранившись, он пропустил пальцы сквозь волосы и зашагал по комнате.
— Пришло время урока истории.
Я корчилась напротив ужасно неудобного столба, качаясь от гнева и желания.
Я презирала влажность между моих ног. Я ненавидела, что где бы он ни прикоснулся ко мне, я бы лучше поцеловала его, вместо того, чтобы как можно скорее уничтожить.
Мое тело было разгоряченным и обескураженным. Отчаянно нуждалось в свободе. Жаждало похоть.
— В 1460 году Хоук были никем. У нас не было ни земли, ни титулов, ни денег — ничего. Мы были мусором под ногами и выживали за счет милостыни других. К счастью, после многих лет просьб и жизни на улице, мой предок и его семья нашли работу в одном домашнем хозяйстве у людей, которые были противоположностью им во всем. В начале, казалось, что удача повернулась к ним лицом, и их дни воровства и борьбы подошли к концу. Что они не знали, — что пришел конец их свободе, и, в конце концов, и их жизням. Они стали рабами — доступными для каждой прихоти Уивер. Не только мой предок работал на их семью, но его жена стала их кухаркой, сын подручным конюха, а дочь — посудомойкой. Семья Хоук работала на семью Уивер.