Первый долг
Шрифт:
Она была... поразительной.
Я наклонил руку, посылая флоггер прямиком к ее пояснице.
Нила громко застонала:
— Семь.
Моя рука ныла от боли, и я ударил вновь.
— Восемь.
И вновь.
— Девять
Девять прошло.
Осталось двенадцать.
Черт, я был готов упасть. Был готов ползать у ее ног и молить о прощении.
О прощении?
Не за что меня прощать. Она заслужила это!
Я ударил со всей силы, вынуждая себя оставаться безжалостным.
— Десять! — взвизгнула
В ушах зазвенело от ее боли.
Я прекратил контролировать свои эмоции и сдался.
Чем быстрее я бы закончил ее наказание, тем быстрее мог бы разгрести весь кошмар, что натворил.
Стиснув зубы, я ускорился. Нанося удар за ударом, быстрее и быстрее.
— Одиннадцать, — взывала Нила. Двенадцать. Тринадцать. — Ее голос надломился, и слезы скатились по щеке.
Мое сердце обливалось кровью.
— Четырнадцать.
Пот каплями катился вниз по лицу, пока я вновь и вновь наносил удары. Мое дыхание было в одном ритме с ее. Никогда в своей жизни я еще не был так возбужден или чувствовал такое отвращение.
Из-за этого мне пришлось столкнуться с тем, что спрятано глубоко в моей душе. Это призвало призраков противостоять против ужасов. Мне нужно убежать. Пока я не потерял себя.
Но я не мог убежать. Я знал в глубине души, что не смог бы убежать, не трахнув ее. Нет ни единой силы на земле, которая бы остановила меня от того, чтобы я взял ее сразу, как нанесу последний удар. И мне было абсолютно плевать на то, что я не должен трогать ее до Третьего Долга.
Мне было, мать вашу, плевать.
Всё было поставлено на карту. Всё, что прежде было достаточно, чтобы держать меня покорным и под контролем отца, стало недостаточно.
Я был послушным. Терпеливым. Делал всё, что он приказывал.
Но это было до того, как я обнаружил то, что желаю больше, чем свое будущее.
На члене выступила капля спермы, когда я нанес удар.
— Пятнадцать!
Нила была моей.
Я хотел ее.
И я возьму ее.
Я зарычал, когда ударил вновь, вкладывая всю свою силу в этот удар.
— Шестнадцать, — она дернулась, прижав лоб к столбу. Ее волосы прилипли к крови, сочащейся из плеч. Она тяжело дышала, резко втягивая воздух, будто тонула.
— Семнадцать, — выкрикнула она, когда я вновь продлил ее агонию. Ее раненая, пылающая кожа разошлась, пустив красные капельки крови вниз по телу.
Мой взгляд остекленел, я двинулся ближе.
Мне так жаль.
«Тебе не жаль».
Мне нужно прикоснуться к ней. Исцелить ее. Трахнуть ее.
Моя рука дико горела от боли, когда я нанес три быстрых удара.
— Восемнадцать. Девятнадцать. Двадцать! — Нила упала, ее колени подогнулись. Она безвольно повисла в ковах.
Моя рука упала к боку. Я едва мог стоять. Мои легкие втягивали воздух, будто я умирал. Мое сердцебиение отдавалось
Еще один.
«Сделай это».
Я взглянул на камеру, спрятанную в папоротниках. Мой отец посмотрит это чуть позже и сделает выговор, что я проявлял чувства. Он увидит этот взгляд в моих глазах и желание, отпечатанное на моем лице. Он заставит меня заплатить, что я для начала не заморозил ее. Он разрушит все тепло, что существует сейчас в моем сердце и вернет меня обратно к той личности, которую я ненавидел.
Это был моим будущим.
Но сейчас наше настоящее.
Оно было только нашим.
Я нанес удар. Сильно. Очень сильно. Супер, черт побери, сильно. Мой разум никак не мог очиститься от того, что Нила никогда не поймет. Ее мир был черно-белым. Предательство против любви. Правда против обмана.
Мой мир был другим. Слишком другим.
— Двадцать один! — Нила окончательно потеряла самообладание. Всхлип сорвалось с ее губ, слезы рекой потекли по бледным щекам. — Пожалуйста... не надо больше. Остановись, — она попыталась встать, но не смогла найти силы. — Пожалуйста! Не... я не могу...
Двадцать один.
Счастливый номер.
Ее слезы вытягивали опасное сострадание из моей арктически холодной души, привнося в нее человечность.
Много плохого случается, когда я позволяю себе подобное.
Происходит ужасное, то, что я не могу контролировать.
Но Нила была моей погибелью.
Я думаю, что знал это в тот момент, как разорвал ее платье в Милане. У меня больше не было сил притворяться, не после всего этого. Не сейчас.
Мне нужно взять ее. Заявить свои права на нее, чтобы я мог полностью сдаться перед единственной вещью, от которой бежал всю свою жизнь.
Если я возьму ее сейчас, я не смогу отступить. К черту гребаные последствия.
Застонав, я отбросил флоггер.
— Все кончено.
Рыдания Нилы стали сильнее, она с трудом втягивала рваные вдохи.
Дрожащими пальцами, я расстегнул джинсы, двигаясь вперед к разрушениям и неисправимым последствиям.
Она была моим призом.
Ничего не остановит меня от того, чтобы взять ее.
Глава 14
Нила
Я не могла двинуться.
Я не могла встать, дышать, думать или чувствовать, не будучи захлестнутой волной боли. Я никогда за всю свою жизнь не испытывала столько боли. Даже когда просиживала по пятнадцать часов над швейной машинкой или когда весь день ходила на высоких шпильках.
Я никогда не подвергалась такой боли.
Никогда меня не терзали ударами даже отдаленно схожими с этими.
И это был самый простой из череды долгов?
Мое горло сковал ужас при мысли, что же включают в себя остальные долги.