Первый элемент
Шрифт:
Он не стал думать о том, можно ли было поступить иначе. А ведь более безопасных выходов было куда больше. Не стал думать о том, что делать дальше. Не стал думать об этом мальчишке с факультета Воды.
Единственное, что его волновало — маленькая девочка, на которую замахнулись огромным мечом-артефактом.
Резкая боль в плече и испуганный, до боли знакомый выдох совсем рядом, означали лишь одно — он всё-таки успел.
***
Кристофер проснулся в холодном поту, резко вздрогнув, ощущая тупую, ноющую боль в районе плеча, руки и шеи. Несколько секунд он просто
Маг облизнул пересохшие губы сухим языком, и прикрыл глаза, мечтая просто о стакане воды. Такое он переживал не впервые, прекрасно понимая, что именно с ним произошло.
Взгляд глупой надежды был брошен на тумбочку рядом с кроватью, и — о, чудо! — на ней стоял стеклянный стакан, почти до краев наполненный водой. Кристофер сразу же потянулся к нему правой рукой, тут же поморщившись от дикой боли. Сбросил одеяло в сторону, опустил взгляд ниже и наткнулся на аккуратно наложенный бинт и отсутствие какой-либо верхней одежды. Понятно. Придётся на время стать левшой.
Крис не знал, сколько пролежал в беспамятстве, но явно прилично, ибо одного стакана воды было мало. Он собрался с силой, духом, мыслями и всё-таки встал с постели, морщась от неприятных ощущений в правой стороне тела. Придётся терпеть — телепортироваться ему всё равно можно будет не скоро.
Маг вышел из комнаты, сделал буквально пару шагов в сторону кухни, и наткнулся взглядом на Камелию, спящую прямо на его рабочем столе, заваленном какими-то бумаги. Они явно принадлежали ей, потому как у самого Кристофера всё всегда лежало на своих местах (почти).
Девушка аккуратно сложила руки, положила на них голову, и сладко спала. Ей не мешал даже яркий солнечный свет, падающий на её отчего-то слишком бледное лицо. Кристофер подошёл к девушке ближе, прикрыв своим телом от солнечных лучей и внимательно рассматривая безмятежное во сне лицо. Длинные, изогнутые ресницы казались мягкими, бледная кожа была гладкой и нежной на вид, искусанные в кровь губы всё ещё были налиты ярким цветом — заснула совсем недавно. Проректор затаил дыхание, чувствуя, как в груди что-то щемит от нежности к девушке.
Пора признаться самому себе.
Он просто влюбился в эту маленькую девочку.
***
Я так чутко спала, что почувствовала лёгкое касание подушечек пальцев к моей щеке. Пальцы скользнули выше и убрали волосы на лице за ухо.
— Нет-нет, я не сплю! Я просто читаю! — Вскочила я со стула моментально, попеременно открывая то один, то второй глаз. Вместе они открываться не хотели — оба очень горели и жгли, это было пыткой. Я с трудом, но всё-таки подняла глаза: передо мной стоял босой магистр Эшфорд, в одних только брюках, с перебинтованной рукой, чуть склонивший голову к плечу. Взгляд его было спокойным, но несколько обеспокоенным. Мне пришлось задрать голову, чтобы увидеть его изумрудные глаза. Скулы выступали ещё сильнее, на них виднелась трехдневная щетина, на голове было месиво из черных волос.
— А… Магистр Эшфорд. — Я зевнула, прикрыв рот ладонью. — Рада вас видеть. Как себя чувствуете?
—
Я понятливо кивнула. Тяжёлые времена, согласна.
— А ты что тут делаешь? Выглядишь уставшей. — Говорит он, слегка наклоняясь ко мне, чтобы заглянуть в глаза.
Я улыбаюсь, поджимаю губы, смотрю вниз, на стол, на котором лежал исписанный листок с записью различных ингредиентов и клякс от чернил.
— Да я вот… Зелье для вас придумывала…
И я молча уставилась на письменный стол. Пронеслось некоторое понимание. Наклоняюсь назад, заглядывая на кухню — там всё ещё стояла кружка, из которой я пила кофе. Медленно возвращаюсь в исходное положение, закусываю губу. Нерешительно поднимаю глаза на проректора. Медленно выдыхаю.
— Это правда вы?
Улыбается искренне в ответ, треплет меня, как ребёнка, по голове. И…
И я не выдерживаю. Глаза почему-то наполняются слёзами, я срываюсь с места, и резко обнимаю проректора, прижимаясь щекой к горячей коже. К черту приличие, я очень волновалась! Надеюсь, в этом мире объятье не значит желание выйти замуж.
— Ээ… Адептка, вы что делаете? — Спрашивает без особого возмущения, неуверенно накрывая руками мои плечи. Длинные, сильные пальцы слегка сжимают ткань мантии.
— Секунду. Сейчас. — Шепчу неразборчиво, пытаясь взять себя в руки, но только сильнее прижимаясь к магу. Нужно его отпустить, он — проректор, я — адепт. Отпусти, хватит.
Но я слишком волновалась. Очень сильно. И всё его лечение было на мне. А если бы он не выздоровел? А если бы не помогло? А если бы я сделала что-то не так? Он мне жизнь спас, в конце концов!
Я стояла, уткнувшись носом в голую кожу проректора, обхватив его спину руками, слегка сжимая пальцы. Дыхание его было быстрым и сбивчивым, совсем не ровным. От него пахло всеми моими микстурами и зельями, с примесью его личного, терпкого, мужского запаха. Я зажмурилась и прижалась чуть крепче. Нет, всё-таки, если бы он не очнулся…
— Не нужно плакать, всё хорошо. — Вдруг шепчет Кристофер, обнимая меня полностью.
Я киваю, чувствуя, как по щеке катиться очередная слёза. От его слов только хуже становится — закусываю губу, жмурюсь и начинаю плакать сильнее.
Меня резко отрывают от груди, вытягивая руки и выставляя меня на расстояние от себя. Точно, личное пространство. Вот я глупая.
— Камелия, пожалуйста! — Голос повышается, кажется, что немного дрожит. — Не плачь, очень тебя прошу.
И его рука поднимается, ладонью он очень нежно стирает влагу с щек.
— Я совсем не хочу видеть тебя в слёзах. — Голос снова падает до шёпота. Рука опускается к подбородку и линии скулы, большой палец надавливает на губы, оттягивает нижнюю и освобождает её из плена зубов. Я краснею просто моментально. Неосознанно касаюсь большим пальцем основания указательного — кольца нет. Что? В смысле его нет?? Опускаю взгляд на руку, судорожно пытаясь вспомнить, где могла его оставить. Видимо, в душе.