Первый еретик. Падение в хаос
Шрифт:
Аргел Тал аккуратно заходил издалека. Он не знал, как она отреагирует.
– Тебе придется быть осторожной на поверхности.
Перелет с руин Сорок Семь-Шестнадцать до Колхиды занял четыре месяца. Четыре месяца полета сквозь спокойный варп, четыре месяца молитв и тренировок, четыре месяца бесед с Ксафеном о Старой Вере и истине, возможно, скрытой за легендой о Паломничестве. Аргел Тал не был уверен, во что именно он верит, и присутствие чуждого сомнения оставляло его равнодушным. Он проводил много времени с Киреной, а также поддерживал Седьмую роту в состоянии
С учетом этих четырех месяцев путешествия на Колхиду, Аргел Тал и орден Зазубренного Солнца покинули свой экспедиционный флот уже больше полугода назад. Судя по доходившим до него обрывочным известиям, 1301-я экспедиция продолжала слать Зазубренному Солнцу просьбы вернуться, поскольку она оказалась втянута в жестокий конфликт, где требовалась помощь Астартес, чтобы сломить врага. И без того малый флот таял без поддержки Легиона.
Одно из сообщений было адресовано лично ему, как младшему командиру Ордена. Оно исходило от самого командующего флотом Балока Торва, ветерана сражений в пустоте, но старадающего, по его собственному признанию, недостатком интуиции при планетарных штурмах.
Мы бросаем людей на штурм одной из горных крепостей, но они удерживают каждую возвышенность, и наши танковые части измотаны их засадами в предгорьях. Жаль, что вас здесь нет, младший командир. Клинки Седьмой быстро и жестко бы сделали здесь всю работу.
Аргел Тал сохранил это сообщение на кристалле памяти в архиве из соображений покаяния. Иногда он перечитывал его, упиваясь собственным дискомфортом.
Уже скоро. Они вернутся к Великому крестовому походу, покинув орбиту Колхиды. У примарха были дела здесь, да, по правде говоря, было благословлением вернуться на родной мир. Аргел Тал не бывал тут тридцать лет.
– Как я сказал, тебе придется быть осторожной на поверхности, - повторил он.
Кирена изменилась. Измученная тень, рыдавшая, покидая выжженные развалины совершенного города, исчезла.
– Не понимаю, - сказала она. Незрячие глаза были закрыты — эту привычку она неосознанно приобрела за последние месяцы. Разговаривая, она расчесывала волосы в излишне сложную по мнению Аргел Тала прическу. Руки двигались медленно и осторожно, прикосновением узнавая то, чего не могли увидеть глаза. Ему нравилось наблюдать за ней, это было чем-то вроде тайного удовольствия. Между ними не было ни малейшего притяжения, но он часто обнаруживал, что его захватывает зрелище ее движений, слабых и мягких, как будто она постоянно опасалась повредить окружающий мир. Казалось, что она не хочет оставлять никаких следов и отпечатков на том, к чему прикасается. В ее грации не было страха или нерешительности. Только уважение. Забота.
Капитан был облачен в доспех полностью, кроме шлема. Голова оставалась непокрытой, так что до нее доносился его собственный голос, не искаженный шлемом. Кирена понемногу училась отличать его голос от Ксафена, главным образом по акценту. В гортанной интонации Аргел Тала проскальзывала резкость, почти грубость. Ксафен, будучи уроженцем Урала на
– Чего ты не понимаешь?
– спросил он.
Она поигрывала прядью волос на щеке.
– Не понимаю, почему должна быть осторожной.
Это был сложный вопрос. Известия с флота Легиона регулярно поступали на Колхиду, жители родного мира проявляли большие интерес и гордость в отношении завоеваний своих избранных защитников. Отцы и матери вслушивались в надежде, что хроника прославит их сына, забранного из дома в детстве и переродившегося в одного из Астартес. Жрецы Завета искали в них вдохновения для проповедей о праведности примарха.
Сообщение поддерживалось астропатами, отправлявшими короткие информационные мыслеимпульсы партнерам на родине. Несколько раз в неделю толпы слушателей стекались к башням-громкоговорителям по всему Святому Городу, сообщавшим о продвижении Легиона. Завет провозглашал общегородские праздники всякий раз, когда Легион приводил мир к согласию.
Все — абсолютно все — слушали сообщения о Монархии. Об унижении Легиона. Несущие Слово на коленях. Император навеки похоронил Имперскую Веру.
По этой причине возвращение флота было окружено неуютной важностью. При всей радости народа, от всего этого веяло чем-то большим, чем простое возвращение домой.
А еще дело касалось выживших в Монархии. Легион мало кого встретил в разрушенном городе, и Кирена была одной из семерых, кого забрали с пустоши. Молва об этих святых беженцах пронеслась по всему колхидскому обществу. Это были живые мученики, спасенные из праха позора Легиона. Завет слал флоту Легиона пылкие запросы, моля примарха позволить беженцам ступить на землю Колхиды, возможно, даже затем, чтобы примкнуть к святому ордену.
Семь имен уже произносились в дневных молитвах со всем тем почтением, что обычно оказывают святым. Это было трудно объяснить, поскольку сам Аргел Тал узнал о масштабах славы беженцев всего час назад. Орден Костяного Трона совершил высадку вскоре после примарха, и четверо беженцев, высадившиеся с ними, были окружены восторженной толпой.
Каждое их слово записывалось, их имена распевали на улицах, люди стремились коснуться их кожи, чтобы приобрести толику их божественной удачи.
На орбиту немедленно поступили доклады по воксу, предупреждавшие прочие Ордена, давшие приют беженцам, что Город Серых Цветов столь же жаждал увидеть монархийцев, сколь приветствовал возвращение примарха.
– Тебе нужно быть осторожной, поскольку там, на поверхности, могут быть люди, ищущие твоего благословения, которые приблизятся без предупреждения. Это может сбить с толку.
Ее одежда слуги была простой, но Кирена все же аккуратно разгладила ее по начинавшей возвращаться фигуре.
– Я все равно не понимаю. Почему они так хотят нас увидеть?
– Ты — икона, - ответил он, - живой, а не мертвый мученик. Ты заплатила за невежество Колхиды и этим заслужила огромное уважение всех нас. Мне сказали, что они утверждают, будто вы семеро связаны судьбой с Легионом. Отражение неудачи, надежда на будущее. Твоя жизнь — это урок, который мы все должны усвоить.
Она повернулась, не видя его.