Первый год
Шрифт:
— Это было предсказано, — тихо сказал Ашер, и я поняла, что он пытается мне это объяснить. — Тысячу лет назад это предсказал пророк. Мои родители пытались заставить это осуществиться. В процессе они погибли. Я пытался предотвратить это, отказываясь ступить хоть одной ногой в воды Атлантиды.
— Пока не появилась я, — добавила я. — Мое похищение вынудило тебя.
Он кивнул.
—
— А я-то тут при чем?
Челюсти Ашера были напряжены, мышцы на его руках дрожали.
— Дочь богов была ключом к гибели Атлантиды, и она будет той, кто вернет ее. Ее жертва вернет людей, и, в свою очередь, это единственное, что может остановить Сонариса.
Коннор кивнул. Я видела его краем глаза.
— Так… ты действительно веришь, что я — дочь Сонариса? — спросила я, отчасти уязвленная тем, что он не признался мне в этом раньше.
Ашер ответил не сразу.
— Я… я не знаю, — наконец сказал он. — В некотором смысле, это имеет смысл.
Впервые я начала задумываться о том, что на самом деле я могла бы быть десятитысячелетним полу-супом, полубогом. Должно быть, я была заморожена во времени, по крайней мере, будучи маленьким ребенком, потому что самые ранние мои воспоминания были о том, как мне было пять лет и я думала, что я — человек.
Кто-то освободил меня из Атлантиды, забросил в мир людей, заблокировав мою силу, и привел все это в движение.
— Не только твоя сила привела к подъему, — сказал Коннор. Я почти забыла, что он был там. — Это было сочетание почти прямых потомков трех королевских линий.
— А кто же третий? — спросила я. Ашер был от Корнипикуса, я от Сонариса, но кто был от Джервании?
— Коннор, — сказал Ашер. — Он почти такой же чистокровный, как и я. Его родители были лучшими друзьями моих, и какое-то время я рос в его семье. Я жил то у них, то у Джесси, пока…
— Пока ты не ушел от нас, — с горечью сказал Коннор. — У нас были принципиальные разногласия по поводу пророчества, и с тех пор Ашер старался избегать всего, что имело отношение
Это было не совсем правдой, поскольку в жилах всех его четырех лучших друзей текла кровь Атлантов. Он просто избегал упоминания пророчества и всех, кто с ним связан.
— Значит, твоя кровь была в одной крови с нашей? — спросила я, и Коннор кивнул. — Как же тогда я могу быть ключом?
— Сонарис потопил Атлантиду, — произнес Коннор. — Его кровь — единственное, что могло разрушить чары. В тебя есть его кровь. Если бы твоя сила была открыта на полную, ты могла бы взломать замок и без нас.
Блядь.
Коннор протянул мне руку.
— Ты готова вернуться, чтобы спасти тех самых людей, которых прокляла десять тысяч лет назад?
Сила Ашера отбросила его назад через мост, и мне пришлось схватить его за руку, чтобы он не последовал за Коннором.
— Нет, пожалуйста, — сказала я. — Борьба с ним не остановит то, что происходит. Я думаю… думаю, мне нужно, по крайней мере, вернуться в Атлантиду и посмотреть, о чем он говорит.
Ашер обнял меня и прижал к своей груди.
— Я не могу позволить тебе сделать это, — сказал он, его голос был полон беспокойства. — Мы понятия не имеем, что нас там ждет.
Несколько прядей розовых волос, выбившихся из прически, упали мне на лицо, и я подумала о том, что год розовых волос принес мне больше радости, чем я когда-либо считала возможным, но также и кучу страха, стресса и сумасшествия.
Я тут же приняла решение покинуть Ашера, чтобы встретиться с Коннором.
— Встретимся на месте, где находится Атлантида, через неделю. Ты можешь изложить мне свою историю, объяснить все, что потребуется, чтобы исправить ситуацию, и тогда мы продолжим.
Через неделю был мой день рождения. Прежде чем я с кем-то встречусь и изменю судьбу мира, я собиралась изменить прическу.
Новый цвет всегда был для меня синонимом новой судьбы.
Пусть эта сука-судьба делает все возможное, чтобы сломить меня. Год розового закончился.
Пришло время для чего-то другого.
Года фиолетового.