Первый инженер [СИ]
Шрифт:
Но инженер прекрасно знал, что умирающие от черепно-мозговой травмы не улыбаются, и не задают никаких вопросов. Поэтому он выпрямился во весь рост, и гневно произнес:
— Вы что обалдели совсем? Практически здорового гнома собираетесь в Чертоги Владыки отправлять? — Осипов негодующе покачал головой и бросил кинжал себе под ноги. — А ну быстро голову перевязывайте, а на ногу жгут накладывайте. Впрочем, ногой я сам займусь.
Эрикбарт неверяще уставился на кинжал, и потрясенно вскинул руки к груди:
— Государь! А как же нога? Нога-то как? Эд ни за что не пойдет
— Отставить болтовню! — прервал главу артели Осипов и гневно хлопнул себя по пухлой ляжке. — Какие к мраку грибницы! Такое и помыслить невозможно. В Чертогах Владыки увечные герои не по грибницам отсиживаются, а занимаются очень важными делами. Какими? Я потом объясню. А сейчас за дело!
Ранбарт показал великану, где в мешке лежат чистые тряпки, после этого поклонился и убежал вслед за десятником. Оказывается, Фестбарт договорился с Эрикбартом, что как только парнишка освободится, то он немедленно присоединится к передовому отряду в качестве посыльного.
Теперь возле «умирающего», под мудрым руководством короля деловито суетились Эрикбарт с младшим сыном. И вскоре несостоявшийся посетитель небесных Чертогов стал подозрительно похож на древнеегипетскую мумию. Потому что Хелфбарт на всякий случай сделал брату и перевязку груди, причем накрутил бинты прямо поверх доспехов.
Осипов отошел от раненого и с удовольствием оглядел плоды своих трудов. Отлично! По крайней мере теперь Эдбарт не умрет от потери крови.
Сзади раздались тяжелые шаги и суровый голос пробасил:
— Государь! Пленные всё рассказали.
Обернувшись, Николай увидел одного из дознавателей и крайне поразился его внешнему виду. Руки и борода телохранителя были густо измазаны, свежей кровью, а костяшки пальцев напрочь сбиты.
— Говори, — коротко приказал Николай.
— Государь! Гнусные бунтовщики увидали из окна тронного зала, вашу свиту и поняли, что вы никуда не убежали. Тогда презренный Ламбарт отдал приказ о начале обманного штурма стены. В это время несколько десятков нечестивых мятежников, пробили тонкую перемычку в туннеле под стеной, и ушли на нижние уровни.
Осипов несколько раз прищелкнул пальцами. Он наконец понял, для чего хранителю понадобился этот нелепый штурм. Николай, весьма довольный тем, что его опасения насчет хитрости Ламбарта оказались не напрасны, широко улыбнулся и кивнул охраннику. Тот тоже довольно оскалился и продолжил:
— После этого мятежники пробили лаз в отсечной стене, и вышли в туннель, ведущий к пивному погребу. Долго кстати там возились. Стенка-то всего пять локтей толщиной, да вот руны там защитные почитай в каждом блоке вплавлены.
Осипову до зубовного скрежета захотелось выпить кружечку пивка. Он непроизвольно сглотнул и провел по усам рукой. Потом помахал перед лицом рукой, отгоняя от себя искушающие видения, и уточнил:
— А к чему такие сложности? Почему сразу через погреб не пошли?
Охранник опустил глаза вниз и виновато ответил:
— Простите, Государь. Не успели об этом спросить.
— Почему? — недоумевающе протянул Николай.
— Дык… пленные кончились, — простодушно отозвался воин и широко развел руками в стороны.
—
— Да, Государь. Совсем.
— Так. Понятно, — Николай задумчиво потеребил бороду и почесал в затылке. — Хорошо. А зачем мятежники всё это проделывали?
— Хранитель вашего тигля, сказал, что Ламбарт велел в провал Горна пробиться, а потом из него незаметно вылезти и убить толстого болотн… — охранник замолчал и два раза ритуально поклонился королю. — Это он так сказал. Не я. Так вот. Презренный бывший хранитель Рудной кирки увидел, что вокруг вас почти нет охраны, только придворные безоружные, да сброд всякий. Вот и распорядился.
— Что за хранитель тигля? Что-то такого не припоминаю.
— А это тот, кого мы как раз на пол сбили. Мы его еще последнего вели. Ну, такой, с бородавкой на носу…
Из королевской штробы донесся отчаянный, полный ужаса крик Ранбарта:
— Беда, Государь! Беда!
Все находящиеся в зале гномы почти одновременно повернули головы и устремили взгляды в темный проем входа. Через несколько мгновений оттуда выскочил Ранбарт и не разбирая дороги кинулся к королю. По пути парень поскользнулся, с трудом удержал равновесие и чуть не врезался в Осипова. Тот, успокаивающе похлопал юношу по плечам и мягко сказал:
— Давай рассказывай, только спокойно и без паники.
Ранбарт закивал, непроизвольно стиснул руки, и нервно подпрыгивая на месте, зачастил скороговоркой:
— Государь! Наши до отсечной стены дошли. По пути несколько раз с мятежниками лихо сшибались. Я уже думал, что только в тронном зале остановимся, — дрожащей рукой юноша протер взмокший лоб. — Но как только в лаз сунулись, так и началось…
Осипов смотрел в глаза юноши, иногда величественно вздыхал и в нужных местах сочувственно покачивал головой. Даже не дослушав до конца доклад Ранбарта, инженер четко осознал, что его самые наихудшие опасения полностью сбылись. Телохранителей в узком проходе встретили самые лучшие воины презренного Ламбарта. Те самые — в прочнейших непробиваемых доспехах. И теперь крошечный отряд Фестбарта отчаянно рубится с толпой гнусных бунтовщиков и медленно отступает в королевскую штробу.
— Десятник так же просил передать, что долго они не продержатся. Там позади бунтовщиков находится презренный Ламбарт и кричит, что тот, кто убьет э-э-э, — Ранбарт испуганно прикрыл ладонью рот и вжал голову в плечи. Потом немного помолчал и обреченно выпалил. — Тот, чья рука убьет короля, станет главным хранителем кирки, а те воины, кто срубит хоть одного из наших, сразу будут возвышены как Хозяева Замков.
Пламя факелов остановило свою бесконечную пляску, тени на стенах перестали метаться, а окружающие Осипова гномы превратились в каменные изваяния. Сердце инженера остановилось на несколько мгновений, а потом бешено застучало. И сразу Николай понял, что победить Ламбарта у него не получится. Он сам, своим идиотскими действиями и нелепейшими поступками загнал себя в ловушку. И везение, щедро отмеренное ему Владыкой, полностью закончилось. И остается только одно — достойно умереть в бою, не посрамив при этом честь и достоинство правителя Рудного.