Первый из могикан
Шрифт:
Ольга кусала губы. На что нужен рассудок, если он прямо подталкивает к единственно возможному и притом самому подлому ответу: бунт эксменов был тщательнейшим образом спровоцирован и срежиссирован Департаментом федеральной безопасности!.. Нет бери выше: Министерством безопасности всей Конфедерации! То-то и в Шанхае, и в Найроби нашлись свои раскосые и черномазые Ефремы Молчалины…
Для чего – понятно. Голосование в Верховной Ассамблее, парад голосований в Ассамблеях федераций. Похоже, кровавая каша на улицах понадобилась исключительно для того, чтобы обеспечить нужный результат голосования… Самое похабное, что и вправду нужный! Позарез нужный. И чтобы не рисковать, в жертву были принесены сотни людей в одной лишь Москве, десятки тысяч по всему миру… Списаны
Ольга вдруг почувствовала, что ее трясет, как трясло недавно маму. Ведь мама могла оказаться на месте Дарьи Аглаевны. Кто угодно мог. И нечего возразить. Нужно быть полной дурой, чтобы не понять: лучше спланировать малые потери, нежели допустить незапланированные большие. Но кем надо быть, чтобы после этого предлагать ей, Ольге, работу в Департаменте?!
Снимая с ковра метательную звездочку – надо было как-то успокоиться, – Ольга вдруг поняла, за кого ее приняла госпожа полковник. За игрока, а не за фишку. За небрезгливого игрока. В крайнем случае, за честолюбивую фишку, мечтающую выбиться в игроки и распоряжаться другими фишками. У госпожи полковника оказался сбит прицел – она ошиблась.
Ольга прицелилась и пустила звездочку точно в центр мишени. Вот так. Решение пришло само собой. Игроком ей не быть, это ясно, но ошибаются те, кто думает, что можно быть либо игроком, либо фишкой. Жизнь устроена не столь примитивно. Еще можно стать метательной звездочкой, красивой и смертоносной. Да. Для этого даже не надо ничего менять. Для этого не надо даже думать…
Особенно сейчас – в ближайшие четыре недели.
Часть вторая
Амнистированные
11
До сих пор лунная база военно-космических сил представлялась Присцилле О'Нил как место, где вечно жарко. Даже лунной ночью от заглубленных в скальный грунт штабных помещений, казарм, ангаров, коридоров и туннелей не удавалось отвести достаточно тепла, непрерывно выделяемого людьми, компьютерами, механизмами. Пришлось даже издать специальный приказ, разрешающий персоналу, не занятому наверху, нести службу в легких блузах вместо форменных кителей. Почуяв послабление, персонал немедленно принялся нарушать и этот приказ, выходя на вахту в майках, шортах, бикини и чуть ли не нагишом. Пришлось наказывать. Приходили на ум пляжи, солярии и станции городской подземки, лишенные за ненадобностью даже намека на какую-либо систему отопления. Правда, пассажиров подземки спасает от перегрева незамкнутая система вентиляции, использующая даровой воздух, коего на Луне отродясь не бывало. Трудно убить двух зайцев одним выстрелом – с Луны легко стартовать, но в службе на ней очень мало приятного.
Сегодня, против обыкновения, госпожу главнокомандующую знобило. Температура в ее личном кабинете держалась на уровне плюс тридцать три, в сорока метрах над потолком изнывали в потоках солнечной радиации скалы и равнины, нескончаемый лунный день перевалил за середину, твердо обещая перегрев теплообменников и усугубление тропического пекла, а ей, Присцилле О'Нил, уже несколько часов было зябко. Даже в кителе.
Втянув шею в воротник, госпожа главнокомандующая нахохлилась, как воробьиха, пережидающая на ветке лютый мороз. На столе перед ней копилась стопка сводок, донесений и неподписанных приказов, а у нее все дела валились из рук. Вытянув из стопки ту или иную бумагу, она пробегала ее глазами, слова бойко складывались в предложения, а предложения в абзацы, но смысл их ускользал от главнокомандующей, и она с раздражением возвращала документ на место. Для всех главнокомандующая работала, но лишь одна она и, вероятно, ее адъютантессы знали, что знаменитая на всю Солнечную систему Присцилла, неустрашимая Присцилла, дальновиднейшая Присцилла попросту убивает время. Она, с легкостью управлявшая космическими
А дальше – лишь автоматические позывные. Маячок. Пеленг показал, что капсула Гаева (в предположении, что это действительно она) движется с высокой скоростью мимо Луны на достаточно серьезном удалении от нее. Немедленно последовал приказ дежурному звену вылететь на перехват, топлива не жалеть и любой ценой доставить Гаева на базу. Минутой позже взлетел танкер-дозаправщик, а вскоре Присцилла, не выдержав, погнала следом свой личный корвет «Магдалену», способный принять капсулу в шлюз, а не тащить ее на внешних захватах. Если Гаеву нужна срочная помощь, пусть не говорят, что главнокомандующая не сделала все возможное, чтобы оказать ее.
Теперь оставалось только ждать, маясь от неизвестности.
Деликатно постучавшись, дежурная адъютантесса сунула в дверь нос, испросила разрешение войти. Что там у нее? Небось акт о списании еще одной «Жанны д'Арк», что гробанулась вчера при посадке? Да, так и есть. На Земле чрезмерно уповают на новейшую технику, закрывая глаза на ее конструктивные недочеты, с которыми капсула не капсула, а летающий гроб. Нет, годика этак через два доработок, испытаний и снова доработок злополучную «Жанну», наверное, можно было бы использовать по назначению, но пока лучшее ей применение – дистанционно управляемая ложная цель.
А за результат спросят с главнокомандующей. «Мы же для вас ничего не жалели!» Возопят хором. Последнее, мол, отдавали любимому космофлоту!
Нет, не возопят. В случае поражения некому будет вопить.
– Положите вот сюда. Я потом подпишу.
Изящно изогнувшись над столом, адъютантесса пополнила кипу бумаг.
– Принести вам кофе, мэм?
– Нет. Диетический кефир.
– Сию секунду, мэм.
Кефир, как назло, оказался ледяным, прямо из холодильника. Отпив глоток, Присцилла почувствовала, что лучше было бы попросить принести крепкого горячего чаю пополам с коньяком или ромом. Плевать на желудок. И на печень тоже плевать. У главнокомандующих не бывает ливера, все это дилетантские разговоры. У главнокомандующих бывают только мозги, ответственные за анализ обстановки и принятие решений.
В каком смысле сработала «Эгида»? Операция удалась? Полностью или в какой-то ее части? Эксмен-уникум Гаев имел задание прорваться на борт чужого корабля, вступить в контакт с его командой и, действуя по обстоятельствам, либо склонить чужаков к переговорам с землянами, либо попытаться уничтожить комманду. Первый вариант был предпочтительнее во всех смыслах. У чужаков далеко не один корабль. До сих пор не вполне понятны мотивы их действий. Переговоры, даже унизительные, всегда лучше тотального уничтожения.
Ради этого заранее списывалась со счетов Четвертая эскадра – почти двадцать процентов боевых средств космофлота, имевшихся на тот момент в наличии. Как ни удивительно, двадцать семь капсул Четвертой эскадры сумели дотянуть до базы на Церере как раз накануне второго масштабного сражения, и пилоты-эксмены приняли в нем участие. Трое уцелевших в той жуткой бойне, подвергнутые более тщательному допросу, нежели остальные, подтвердили главное: под прикрытием эскадры Гаев подобрался вплотную к чужаку, крикнул в эфир: «Иду», после чего его капсула более не маневрировала. По-видимому, Гаев сумел-таки телепортировать на борт чужака, явив собой абордажную команду из одного человека. Во всяком случае, из такой возможности следовало исходить в практических расчетах, поскольку предположение о том, что Гаев навсегда канул в Вязкий мир, не вело ни к чему, кроме констатации поражения с чувствительными, а главное, напрасными потерями.