Первый из первых или Дорога с Лысой горы
Шрифт:
— Я с вами! Не прогоняйте!
— Не надо. Зачем? Это опасно.
Юноша ответил:
— Пусть.
Вар-Равван понял, что Сабина не отстанет. Зачем же прогонять его?
Он тихо согласился:
— Хорошо. Не прогоняю… Пойдем!
ГЛАВА 24
УЖИН ПРИ СВЕЧАХ
По приказанью Маргариты Николавны невидимые слуги накрыли стол для ужина. Он не ломился от явств, он был изыскан. А в центре стола, среди тарелок, блюд и ваз, стоял подсвечник пятиглавый. И Маргарита Николаевна сама зажгла все свечи.
Проснувшись от ее прикосновенья,
— Ты знаешь, — сказал он, выпрямившись наконец, — мне странный снился сон. Мне снилось, как будто ты… уходишь от меня!.. Уходишь непонятно. Как растворяешься. Как гаснешь… А еще меня давило чувство, будто роман дописан без меня. Ужасное такое чувство. Наверное, похоже на похмелье… Ты разбудила меня для ужина?
Маргарита Николаевна слушала его взволнованно.
— Да, конечно, для ужина, — ей хотелось, чтобы слова ее звучали полегкомысленнее, понепринужденней. — А сон… Не обращай вниманья! Ты просто переутомился. Иначе, по-моему, ничем и не объяснить подобный глупый сон… Иди умойся, и станет легче.
Кавалер последовал ее совету и вышел в залу с влажными висками.
— Какой роскошный ужин! Мы что-то празднуем? — спросил он, стоя у стула с резною спинкой.
— Да как тебе сказать? Мы празднуем, что был сегодня день, что он закончился, что вечер наступил, и что мы вместе. Что жизнь идет! Мне кажется, лишь это и достойно празднования: жизнь идет.
— Философ ты мой любимый! — Кавалер приобнял ее за талию, взял руку и поцеловал.
Ответив ему улыбкой, Маргарита Николаевна освободилась и прошла к другому стулу, стоявшему на том конце стола:
— Садись, садись! Иначе все остынет. А что може быть хуже остывшей куропатки?
— Согласен, моя госпожа, — Кавалер сложил моли твенно ладони перед грудью. — Я слушаюсь и повинуюсь!
Вино мерцало загадочно в бокалах. А куропатка таяла во рту. Салат французский был легок и пикантен. И лобстеры казались забавными, почти живыми.
— Любимый, а ты хотя бы предполагаешь, хотя бы интуитивно чувствуешь, чем кончится роман? — спросила как бы между прочим Маргарита Николаевна, глядя на купола свечей сквозь бокал с вином. — Ты сам ведь говорил, что больше половины написал… Ну, то есть, сюжет идет к развязке. Я не права?
— Ты как всегда права!
— Но если так, то я… пока… не вижу, не понимаю, к чему же ты придешь. Чем все закончится?
Отпив вина и звякнув бокалом о вилку, Кавалер откинулся на стуле и улыбнулся:
— Вот в том-то вся и прелесть словосложения! Не знать, что будет дальше, и чем все кончится… Я говорил тебе. Когда есть план и точное решенье, то получается доклад для конференции на тему «Проблематика сюжетных линий и сквозного действия». Чушь собачья! Хотя… собаки достаточно умны, чтоб'заниматься подобной ахинеей. Так что это — чушь человечья. Сквозное действие возможно лишь одно. И знаешь, как называется? Вдох-но-ве-нье!.. И все. И боль- и боль- и больше ничего, как выразился один поэт. Чертовски талантливый, но слишком рано решивший не писать стихов.
— Я знаю его имя?
— Боюсь, что нет. Как правило, известны гении да бездари. А вот чертовски талантливых почти не знают… Но кажется, мы отвлеклись. Еще вина? Давай налью.
Маргарита Николаевна кивнула:
— Налей…
Он рассмеялся:
— Я? Конечно! Хочу, чтоб ты была хмельной-хмельной и совершала поступки, один безумнее другого! Давай устроим самый настоящий кутеж! Ведь мы вернулись в этот мир, и сегодня будет последняя здесь ночь для нас. Когда еще мы попадем сюда?.. То есть, мы знаем, что завтра вроде как умрем, и можем это дело отметить!.. Ты только представь, какие люди закатывали б пиры накануне своего ухода, когда бы точно знали срок…
— Не думаю, — с сомненьем призналась Маргарита Николаевна. — Когда бы люди знали срок, они бы торопились жить. И вряд ли тратили бы время на кутежи. А впрочем… они ведь разные. И к сожаленью, для многих в кутежах и есть смысл жизни. И в мерзопакостных поступках… Но это, по-моему, все от того, как раз, что срок им неизвестен.
Зажмурившись смешно, Кавалер замахал руками:
— Довольно, довольно! Нашли застольную беседу!
Нам, к счастью, срок известен, как известно и то, что он не есть предел. Давай за это выпьем!
Бокалы их встретились, хрусталь воскликнул удивленно. Вино согрело кровь.
— И все же, — хмель Маргариту Николаевну не брал, — скажи, любимый, а новые герои не могут появиться в романе?
— Все может быть.
— Допустим, в нем может появиться героиня? Колдунья, гадалка… Ну, такая вот…
— Как ты? — он угадал с улыбкой совершенно беззаботной.
Чуть смутившись, Маргарита Николаевна ответила не сразу. И в голосе ее звучала настороженность, когда она сказала:
— Да, такая как, допустим, я!
— Нет, — Кавалер ответил убежденно. — К чему?
Пятна акварельного румянца легли на щеки Марга риты Николаевны.
Она взяла бокал и стала катать его между ладоней.
— Ну как «к чему»? Я ведь колдунья. Ты помнишь об этом? И я вполне могу в твоем романе появиться!.. Поверь, я буду вести себя послушно. Однако, слово даю, что действие разнообразю.
Кавалер глядел на Даму с любовью:
— Не сомневаюсь! Ты там такого начудишь, что придется и продолжение писать.
— Нет, правда! Сам рассуди, что за роман о трех невероятных днях да без колдуньи?! Ты знаешь ведь, что нынче мир так тянется к различной чертовщине, как не тянулся в Средние века. Куда ни глянь, гадалки, ворожеи! Снимают порчу и наводят сглазы! Предсказывают путчи и банкротства, по номерам разыскивают угнанные машины. К ним очереди, толпы валят желающих понять, какие акции доходны, менять квартиру или не менять, политики советуются со звездами, какие речи им произносить!.. Да в этом мире колдунье самое и место. Тем более когда такое происходит, как этот фестиваль актеров!.. Я там должна быть, милый. Подумай.
Решительно поднявшись и уронив при этом бокал, Кавалер отрезал:
— Нет!
— Но почему? — взмолилась Маргарита Николаевна. — Ведь это глупо!
— Нет!.. И не упрашивай!
Он заходил по зале, беззвучно шевеля губами, как будто с кем-то спорил.
Маргарита Николаевна следила за ним некоторое время, поигрывая вилкой, потом пригубила вино, отставила бокал и проговорила:
— Жаль… Очень жаль, что в наш, возможно, самый по-настоящему последний день на этой Земле и в этом мире ты отказал мне в такой невинной просьбе! А я-то думала…