Первый король Шаннары
Шрифт:
— И поэтому, когда я пришел, ты попросилась идти со мной, — закончил за нее друид. — Почему ты мне сразу не сказала?
Она покачала головой:
— Я хотела прежде получше узнать тебя. Мне нужно было выяснить, что за человек мой отец.
Задумавшись над ее словами, Бреман медленно кивнул. Потом скрестил руки на груди — старые кости, обтянутые пергаментной кожей. Он чувствовал себя изможденным и разбитым и понимал, что этого уже не поправить.
— Ты дважды спасла мне жизнь за это время. — Его улыбка выглядела усталой, в глазах светилось недоумение. — Один раз — у Хейдисхорна, второй — в Параноре.
Девушка смотрела на него.
— Я
— Так и знала, что ты это скажешь!
— Будь я твоим отцом, — спокойно продолжил друид, — я признал бы это с гордостью. Но это не так. В то время я действительно странствовал по Четырем Землям и, возможно, даже бывал в деревне, где жила твоя мать. Но у меня не было детей. Я просто не мог их иметь. Мне удалось продлить свою жизнь благодаря сну друидов. Но он стоил мне многого. Сон давал мне время, которого не было бы иначе, но не даром. Среди того, чем мне пришлось расплачиваться, — возможность иметь детей. Поэтому я никогда не имел близости с женщиной. У меня никогда не было любовницы. Я и любил-то давным-давно, так давно, что едва помню лицо той девушки. Это было еще до того, как я стал друидом. До того, как начал вести свою теперешнюю жизнь. С тех пор у меня никого не было.
— Я тебе не верю, — сразу же выпалила она. Бреман печально улыбнулся:
— Нет, веришь. Ты знаешь, что я говорю правду. Ты должна чувствовать это. Я не твой отец. Но, возможно, правда еще горше. Возможно, суеверие твоих односельчан заставило их поверить, будто я — тот самый человек, что породил тебя. Они знали мое имя и решили, что твой отец, одетый в черное чужестранец, владевший магией, — это я и есть. Но послушай меня, Марет, здесь есть о чем подумать, и боюсь, это будет тебе неприятно.
Девушка сжала губы:
— Почему-то меня это не удивляет.
— Еще до нашего разговора я думал о природе твоего магического дара. Врожденная магия, магия, родившаяся вместе с тобой, присуща тебе точно так же, как твоя плоть. Такую встретишь нечасто. Она была свойственна обитателям волшебного царства, но почти все они, кроме эльфов, умерли много веков назад. Да и эльфы почти полностью утратили свой волшебный дар. А друиды, и я в том числе, не обладают врожденной магией. Так откуда же она взялась, если твой отец друид? Допустим на минуту, что это так. Кто из друидов обладал подобной магией? Кто владел той магией, которая могла передаться тебе с момента зачатия?
— О духи! — тихо произнесла она, поняв наконец, к чему он клонит.
— Подожди, не говори ничего, — поспешил перебить старик. Он потянулся вперед и взял девушку за руки. Она не сопротивлялась, ее глаза расширились, лицо застыло. — Будь сильной, Марет. Ты должна. Односельчане описывали твоего отца как духа, как призрак, дьявольское создание, умевшее принимать любые обличья, которые были ему нужны. Ты сама употребила эти слова. Друиды не пользуются магией такого рода. Но есть другие, для кого владение такой магией не составляет труда.
— Ложь, — прошептала Марет, но в ее словах не чувствовалось уверенности.
— У Чародея-Владыки есть существа, которые могут принимать человеческий облик. Они делают это по разным причинам. Например, для того, чтобы попытаться погубить тех, чье обличье принимают. Обманом они стараются одержать над ними верх, использовать их. Иногда они губят людей, чтобы вернуть себе хотя бы часть того, что утратили вместе с человеческой сущностью, чтобы хоть немного пожить той жизнью, которая закончилась
В глазах Марет заблестели слезы:
— Так мой отец?.. Бреман медленно кивнул:
— Это объясняет, почему магический дар родился вместе с тобой. Врожденная магия — дьявольский подарок, оставленный тебе в наследство твоим отцом. Не дар друида, а дар существа, для которого магия стала жизнью. Это так, Марет. Я понимаю, как тяжело согласиться с этим, но это так.
— Да, — шепнула она так тихо, что он едва расслышал. — А я так верила…
Голова девушки поникла, и она разрыдалась, стиснув руки старика. Волшебная сила отхлынула и, растаяв вместе с гневом и напряжением, темным клубком свернулась где-то в глубине ее существа.
Бреман придвинулся ближе, обнимая ее за плечи своей худой рукой.
— И еще одно, дитя мое, — мягко произнес он. — С этой минуты я — твой отец, если ты готова принять меня. Ты будешь мне роднее собственного ребенка. Я много думал о тебе и готов помочь всем, чем смогу, в твоих попытках понять природу твоего магического дара. И первое, что я хочу тебе сказать: ты совсем не то, что твой отец. Пусть ты рождена от него, но в тебе нет ничего похожего на то темное существо, которым он был. Твоя волшебная сила принадлежит только тебе. Она подвластна лишь тебе одной, и это тяжкая ноша. Но хотя она досталась тебе от отца, не она определяет твой характер и твое сердце. Ты добрая, сильная девушка, Марет. В тебе нет ничего от того дьявольского создания, которое породило тебя.
Марет прислонила голову к его плечу:
— Откуда тебе знать? А вдруг я как раз такая?
— Нет, — успокаивал старик, — нет, ты совсем не то, что он, дитя. Совсем не то.
Бреман поглаживал темные волосы девушки и прижимал ее к себе, давая выплакаться, позволяя излиться боли, накопившейся за столько лет. А когда боль уйдет, наступит опустошенность и оцепенение и ей понадобится новая цель и надежда, чтобы заново наполнить свою жизнь.
Теперь он знал, что сможет дать их ей.
Прошло два дня, прежде чем Кинсон Равенлок вернулся. Он появился из долины на закате в лучах дымного оранжевого света, исходившего из огромных печей Дехтеры. Жителю приграничья не терпелось рассказать друзьям новости. Одним махом скинув пыльный плащ, он радостно бросился к ним и обнял обоих.
— Я нашел человека, который нам нужен, — объявил он, шлепнувшись на траву, скрестил ноги и взял из рук Марет бурдюк с элем. — По-моему, он как раз тот, кто нам нужен. — Кинсон улыбнулся еще шире и быстрым движением пожал плечами. — К сожалению, мне не удалось его уговорить. Кто-то должен убедить его, что я прав. Поэтому я вернулся за вами.
Бреман кивнул и подвинулся к бурдюку:
— Поешь, выпей и расскажи нам обо всем.
Кинсон поднес бурдюк ко рту и запрокинул голову. Солнце садилось за западный горизонт, и в наступающих сумерках освещение стало быстро меняться. В отблесках света Кинсон уловил в глазах старика какое-то беспокойное темное мерцание. Не говоря ни слова, он взглянул на Марет. Она ответила ему прямым взглядом.