Первый отряд. Истина

Старобинец Анна Альфредовна

Некоторые письма я сначала даже читаю. В знак признательности за то, что кто-то все же интересуется мною. Кто-то анализирует kee мои запросы в искалках и шлет мне целевую рекламу. «Советские мультфильмы ту г самые классные киски». «Это не спам!!! Оккультные тайны Третьего рейха скачать за смс смотреть видео». «Пионерские песни золотая коллекция МР3». «Поиск любовника tk: Поиск идеального любовника! Пройди тест тут…». «Риттер Ягд. Освободи себе время для подвигов». «Рит тер Ягд. Одна таблетка в день заменит тебе…». «Риттер Ягд: это не SPAM никаких консервантов»…

На уроках информатики

в интернате нам рассказывали, что слово SPAM изначально — сокращение от SPiced hAM, «острая ветчина». В конце тридцатых оно красовалось на банках с консервированным свиным фаршем, производившимся одной американской компанией. Этими консервами снабжались союзнические войска во время Второй мировой. После войны остались тонны непочатых консервов с истекающим сроком годности. Именно тогда слово «SPAM» появилось на каждом углу. Оно было написано на бортах автобусов и на фасадах домов, оно переливалось в витринах продуктовых и книжных, оно лезло с газетных полос и беспрерывно повторялось по радио. Со временем не только эту, но и любую навязчивую рекламу стали называть спамом. А потом в спаме завелись черви. Так что осторожно, ребята. Не ешьте просроченные консервы и не открывайте е-мейлы с бессмысленной абракадаброй в теле письма. Почтовый червь. Не прикасайтесь. Это программа уничтожения. Он может прийти даже со знакомого адреса. Не прикасайтесь к нему.

…Мои «Входящие» настроены так, что я вижу первые строчки всех писем. В моих «Входящих» извиваются сразу три потенциальных червя. Не открывая, я удаляю послание от адресата «Сильнейший» на тему «члаотя отаеивикто ткыльща ооа стяшмыдяо». Следом за ним — «ссндое доем вьатло ьоблео исаслоудг жтса» от адресата «Дурному». Третье письмо — как раз такое, «со знакомого адреса». Если это и червь, то могильный: [email protected]. Тема: «Re: Без темы». В первой строчке какое-то «Яьътн т!». Это письмо конечно же стоит удалить, не читая.

Но я открываю его. Я должна убедиться, что это именно спам.

«Яьътн т!

Эръпърчохъ о хмпянспсу эяу юдфс рпчхяшятс чорсфгшсэянг зчлп.

Эд сюашятд онпсъс офъысэянг чтонпмхйчау. Рпсысфщяцнъ рсчохч тяыъщыд пмофятсэсц. Нсфгхс ъц чшзъонтс хях рсюъычнг э тсэсц эсцтъ».

Я беру лист бумаги и пишу на нем по порядку буквы русского алфавита. Смотрю на буквы. Смотрю на письмо. Стараюсь заставить свое сердце биться в нормальном ритме. Стараюсь дышать ровнее. Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-вдох-вдох-вдох…

Говорят, ничто не помогает при панической атаке лучше, чем упражнение в каллиграфии. Сосредоточиться на изгибах и линиях, на последовательности их нанесения, на красоте, которую таит в себе знак. В каждой букве — вся гармония мира, обещание порядка и знания, которые победят хаос и тьму… Я стараюсь дышать ровнее, я знаю только четыре древнееврейские буквы, и я записываю их справа налево:

М) Л Л N —

— «алеф», «тав», «бет» и «шин». Это первая и последняя, вторая и предпоследняя буквы древнесемитского алфавита. Нас научили их писать в интернате. Четыре буквы, которые дали название шифру атбаш.

Для использования атбаша не нужен

ключ. Нужно просто знать, что букве, имеющей номер N с начала алфавита, соответствует буква, имеющая тот же номер N с конца. То есть первой букве соответствует последняя, второй — предпоследняя, ну и так далее. Тогда А=Я, Б=Ю, В=Э… Тогда полученное мною с адреса [email protected] послание читается так:

«Агент N1

В переписке с куратором вам было приказано использовать шифр. Вы обязаны строго следовать инструкциям.

Продолжайте поиски Надежды Руслановой. Только ей известно, как победить в новой войне».

Я спокойна. Я дышу глубоко и ровно. Зашифрованное письмо с того света? Вероятность мала. Шифр атбаш — самый древний в мире алгоритмический шифр подстановки. И самый простой. В интернате мы потом изучали и кое-что посложнее… А атбаш может использовать любой человек, мало-мальски знакомый с основами шифрования и умеющий писать и считать. Любой человек, заглянувший в мой белый конверт с документами. Любой человек, взломавший мой электронный ящик и узнавший пароль…

Два часа ночи. Дурное, темное время. Время, когда ничего не стоит рассказывать, предпринимать, выяснять. Время снов… Я выхватываю из кармана мобильник и звоню Эрвину. Два часа ночи. Он не спит. Он говорит свое мягкое «да» после первого же гудка.

— Атбаш, — говорю я.

— Прости, что?! — неподдельное изумление.

— Атбаш.

— Это какое-то израильское приветствие?

— Это шифр. На котором ты написал мне письмо.

— Я не писал тебе писем, — говорит Эрвин.

Он не врет, он встревожен.

— …У тебя все хорошо? Ты в гостинице? Хочешь, я приеду к тебе прямо сейчас?

Я молча нажимаю отбой. Я поднимаюсь к себе, я оставляю незапертой дверь. Я раздеваюсь, иду под душ и смываю с себя весь пот, грязь, страх, правду и морок этого дня. Я брею под мышками, чищу зубы и крашу на ногах ногти. Я распечатываю купленные накануне английские духи, которые, по словам продавщицы, раскроются на мне слой за слоем — и тот, кто будет дышать рядом со мной, в начале вдоха почувствует легкий аромат зеленого чая, ириса, колокольчика и бергамота, затем, в середине, пряность кардамона, розового перца, мандарина и корицы; и в самом конце, уже на исходе вдоха, он втянет в себя густой, дымно-древесный запах белого мускуса, гаитянского ветивера и ливанского кедра… Я брызгаю немного духов на шею, запястья и грудь. Я знаю, что продавщица врала насчет колокольчиков и ветивера, — вероятно, их нет в составе духов. Но это не важно.

Я беру телефон, не одеваясь, сажусь на кровать по-турецки и накрываюсь с головой одеялом. Это мой домик. Мой душный домик без окон, меня в нем никто не увидит. Полтретьего ночи. Дурное, темное время, когда ничего не стоит рассказывать, предпринимать, выяснять… Она не спит. Она говорит свое сухое «хало» после первого же гудка.

Я в домике. Я шепчу в трубку:

— Зачем? Зачем вы мне все рассказали? Чего вы хотите?

Она молчит. Потом выдыхает мне в ухо сухой телефонный треск.