Первый после бога
Шрифт:
Будто подтверждая его слова, где-то в лесу протяжно вскрикнула птица.
За валунами, торчащими у лесной опушки, нашлась тропинка. Капитан шагал первым, за ним – Мартин Кинг и четверо матросов, тащивших корзины и мешки с подарками. Утро выдалось погожее, но в лесу было сыро и зябко после ночного дождя. Где-то наверху, в кронах деревьев, щебетали птицы, на камнях грелись ящерицы, но других проявлений жизни Шелтон не заметил. Здесь явно не водились крупные животные, кроме принадлежащего индейцам домашнего скота. Остров был невелик – слишком малая территория для хищников и травоядных, но вполне подходящая людям. Скорее всего, их кормило море.
– Мы обогнули остров с востока, а
– Я думаю, здесь не одно поселение, – бросил, не оборачиваясь, Шелтон. – Хотя в записках прадеда об этом не сказано, там говорится только о деревне на восточном берегу.
– Прошел уже целый век… – пробормотал Мартин. – Индейцы могли переселиться или их стало больше…
– Или к ним прибилось много беглецов, – добавил капитан. – Если в Перу те же порядки, что в Панаме и Новой Испании, индейцам живется несладко.
– Я слышал, сэр, что у этих индейцев была такая же великая держава, как в Новой Испании, – подал голос Пим. – Что у них был король, и каменные дворцы, и неприступные крепости, и тысячи воинов… Это правда?
– Да, – подтвердил Шелтон. – Так и было – полтора столетия назад.
– Чем же их взяли испанцы?
– Пушками, порохом и стальными клинками, – ответил капитан. – А более того – обманом, хитростью и наглостью. И теперь нет великих инков, а в Лиме сидит испанский вице-король.
Они миновали два ручья с чистой водой и прошли еще около мили, преодолев вброд неширокую речку. Сразу за ней деревья и заросли кустарника расступились, открывая вид на западное побережье острова. Тут и там на вытоптанной земле были разбросаны хижины, загоны для скота, сложенные из валунов грубые очаги, навесы, под которыми сушились сети и вялилась рыба, сараи на столбах, укрывавшие большие пироги и рыболовное снаряжение. За деревней лежала луговина, где паслись животные, похожие на крупных овец с длинными шеями, в загонах на дальней окраине хрюкали свиньи, а рядом виднелись огороды – во всяком случае, там что-то росло и зеленело, и в земле копались женщины [30] . Со стороны океана деревню прикрывала такая же каменная гряда, как в бухте, где бросила якорь «Амелия»; должно быть, эти нагромождения камней были типичной деталью берегового пейзажа.
30
Араваки отнюдь не являлись примитивными дикарями, были знакомы с земледелием, рыболовством, ткачеством, гончарным делом и всевозможными другими промыслами. Этот народ состоял (и состоит) из ряда родственных племен – гуахиро, кампа, банива, собственно араваки, – обитающих до настоящего времени в бассейне Карибского моря и в других регионах Южной Америки. В странах этого континента, согласно переписи 1992 г., проживает около четырехсот тысяч араваков. Араваки с острова Мохас принадлежали к южной ветви этого многочисленного народа.
– Не двигайтесь, – сказал Шелтон. – К нам идут араваки.
Должно быть, их заметили еще в лесу – из-за деревьев выступили шесть лучников, а со стороны поселка приближалось несколько дозорных с копьями и дубинками. Их вел воин в наголовной повязке с перьями грифа. Когда он приблизился, Питер разглядел татуировку на его груди – морду ягуара с оскаленными клыками.
– Мы пришли к вашему вождю, к Кондору, Парящему над Облаком. Я хочу закрепить нашу дружбу, вымолвить слова почтения и поднести подарки, – произнес капитан на безукоризненном испанском. – Эти храбрые воины отведут нас к вождю?
– Если вождь пожелает вас видеть, – также по-испански ответил старший из араваков. – Ждите здесь.
Он ушел со своими воинами, но лучники остались. Шелтон разглядывал обитателей деревни – тащивших легкое каноэ рыбаков, женщин, разжигавших костры, пожилого аравака,
– Они разные, – произнес Мартин, прервав размышления капитана. – То есть я хочу сказать, что есть араваки и есть те, кто выглядит иначе.
– Что удивительного, сэр? – буркнул Айрленд. – Уж я-то повидал индейцев на своем веку! В Вирджинии, Новой Испании и Юкатане всяких племен, что блох на собаке, и различны они видом, речью и обычаем. Есть такие уроды, что не приведи господь! А есть пригожие, и девки у них…
Капитан прочистил горло. Парусный мастер стушевался и замолк.
– Насчет девиц все помнят? Ни у кого не чешется в штанах?
– Что нам их девки, сэр, – степенно молвил Палмер Джонс. – А вот с хрюшками ихними я бы пообщался! Страсть как хочется свежатинки!
– Надеюсь, наши дары не останутся без ответа, – усмехнулся капитан. – Если будет свинья, ты, Палмер, ее понесешь.
– Только не слопай по дороге, – добавил Пим. – Я тоже не откажусь от свининки.
Они болтали и пересмеивались в некотором напряжении, помня о лучниках и нацеленных в спину стрелах. Если не считать ножей, оружия не было ни у кого. Так приказал капитан, пообещав, что все вернутся целыми и невредимыми. Они верили своему капитану.
Возвратился воин с ягуаром на груди и знаком приказал следовать за ним. Моряки зашагали по запутанным тропкам между жилищами и загонами; взрослые обитатели деревни с изумлением смотрели им вслед, дети с визгом разбегались. Должно быть, у белых бородатых людей, закутанных в странные одежды, была в этих краях дурная слава.
– Мы, как хорьки в курятнике… – пробормотал Мартин.
– Не переживайте, сэр, – откликнулся Айрленд. – Клянусь Господом, бусы и сережки поправят дело!
В центре селения была овальная утоптанная площадка со следами кострищ. По ее краю полукругом стояли несколько хижин и большой навес на резных столбах с изображениями каких-то фантастических животных. Пол из грубых досок – или, точнее, помост, приподнятый на половину ярда – был устлан циновками и яркими шерстяными коврами; красные, оранжевые и коричневые полосы и узоры чередовались на них в строгом, освященном традицией порядке. Навес, открытый с трех сторон, с четвертой имел плетенную из лозы стену, на которой были развешаны копья, гарпуны, луки, набитые стрелами колчаны, ножи и дубинки со вставленными в утолщение каменными или костяными остриями. В этом первобытном арсенале Шелтон с удивлением разглядел обломок шпаги и два старинных испанских мушкета – правда, ржавых и без запальных кремней.
Вождь, обнаженный до пояса, расположился, скрестив ноги, на невысоком табурете, и такой же был приготовлен для Шелтона. Устроившись на нем, капитан склонил голову и, глядя в суровое непроницаемое лицо Кондора, произнес:
– С твоего позволения, вождь, мы устроили лагерь у соленой воды, где стоит мой корабль. Теперь, когда у нас есть жилища и защита от ветра и дождя, я пришел в твой дом с дарами. Прими их в знак моего уважения.
Что-то промелькнуло в глазах индейца – усмешка?.. намек на веселье?.. Как бы стирая его, Кондор провел по щекам широкими ладонями и молвил: