Первый практикум. Напиток бессмертия.
Шрифт:
– Ах так?! – вконец озлился Виктор. – Да я!.. Да я!..
– Вы по какому вопросу? – чуть устало спросила Саша, выбираясь обратно в кабинет.
– Я?! – Виктор набычился.
Но вдруг лицо учителя просветлело, и он тихо проговорил, расплываясь в плотоядной улыбке.
– Саааааша…
Саша впервые за всё время посмотрела на Виктора чуть настороженно.
– Да, Виктор Петрович?
– Ты же секретарь! – Виктор подошёл ещё ближе. – Ты принимаешь корреспонденцию…
– У Вас весьма точные представления о моих профессиональных обязанностях, – ответила Саша
– Ты же можешь завизировать моё заявление! – процедил Виктор сквозь зубы ей вслед.
Не спрашивая разрешения, Богданов сцапал с Сашиного стола лист бумаги и ручку. Учитель упал на стул за переговорным столом и занёс ручку над бумагой, как кузнечный молот.
– Директору МОУ СОШ номер сорок два от Богданова Виктора Петровича заявление, – бормотал учитель, поспешно выводя на бумаге каракули.
– Что у Вас там? – Саша едва взглянула на учителя, влетая в кабинет.
Девушка бухнула на свой стол большую пластиковую бутыль с крупной надписью «Натрия хлорид, раствор гипертонический 3%» и стала канцелярским ножом отковыривать крышку.
– …прошу, нет, требую! Требую уволить меня по собственному желанию… – зло шипел он.
Саша вылила жидкость в кружку и наклонилась над ней с любопытством.
– Хоть бы не сдохла… – пробормотала она.
– …желанию, – Виктор поставил эмоциональную ригизюльку в конце строчки, – на все четыре стороны…
– Ой, – секретарша подскочила к интеркому, вонзила в него палец и напряжённо проговорила: – Стах Глебович, тут Виктор Петрович с заявлением…
– Ррраф ррррау! – рявкнул интерком, не дождавшись окончания фразы.
– …стороны из этого бедлама… – мстительно продолжил Виктор.
Дверь директорской резко распахнулась, в чёрном проёме стоял Стах Глебович собственной персоной.
– Что здесь происходит?! – прогрохотал он.
– Ничего интересного, Стах Глебович! – гаркнул Виктор в ответ. – Я увольняюсь! Какое сегодня число?!
Директор как-то хищно прыгнул к столу, сцапал исписанную бумажку и дёрнул на себя. Как раз в тот момент Богданов заканчивал писать дату увольнения и собирался поставить подпись. Ручка в руке Виктора пропахала борозду в бумаге, превратив «30» в «39» сентября. Стах Глебович пробежался глазами по листку и перевёл взгляд на Богданова. Директор впервые появился перед ним без своих чёрных очков, и Виктор невольно поёжился. Цвет глаз у Стаха Глебовича был очень необычным – светло-карим, почти медным. Директор, не отводя взгляда, медленно разорвал заявление надвое, сложил две бумажки и разорвал их снова. В тишине звук рвущейся бумаги действовал на нервы. Виктор от такой наглости даже рот открыл.
– Вы что себе позволяете?! – крикнул он, вскакивая на ноги.
– Не даю Вам принять поспешное импульсивное решение, – Стах Глебович поднял брови.
– Импульсивное?! – Виктор угрожающе подался вперёд. – Серьёзно?! Я неделю жрал траву! Я отбивался от священных макак, меня чуть не сожгли, потом опять чуть не сожгли, а потом по самую Кундалини макнули в океан!
– О чём Вы, Виктор Петрович? Неужели, ученики вас так замордовали
Виктор застыл. Два часа?
– Вы можете объяснить, что случилось? – надавил директор.
Виктор замялся. Как написать это в заявлении? «Увольте меня потому, что я больше не хочу драться с ракшасами»? Прочитав это, Стах Глебович немедленно попросит Сашу вызвать психиатрическую неотложку. И будет прав. А в больничке его примут, как родного и сразу накормят таким вкусным галоперидолом, что глюки про древнюю Индию покажутся лёгкой разминкой.
– Виктор Петрович, Вы здоровы? – участливо спросил Стах Глебович.
– Угу, – промычал Виктор, не услышав вопроса. – А какое сегодня число?
– Двадцать второе сентября, Виктор Петрович, – отозвалась Саша.
– Вы только что с практики, – поддакнул директор.
Взгляд Виктора метнулся к большим часам на стене. Двадцать второе сентября, он зашёл в триста первый кабинет всего два часа назад. Как это может быть? А танцы и плот на Ганге? Привиделись? Стах Глебович терпеливо ждал, когда Богданов хоть что-нибудь выдавит из себя. Взгляд директора упал на кружку с рыбкой.
– Опять кого-то притащили, – тихо буркнул он. – Мало нам было кота, пса, бабочек и прочей фауны…
Виктор невольно тоже посмотрел на кружку. В ней раздался отчётливый плюх. Рыбка возмущалась столь тесным жилищем. Рыбка! Морская. Она же откуда-то взялась… И рваный костюм… Может, Стах Глебович и Саша просто дурят ему мозги? Саша вот вообще сидит молчком и почти не шевелится. Виктор принял решение.
– Саша, дайте ещё листок, пожалуйста! – попросил он.
– Я порву и это заявление тоже, – спокойно ответил Стах Глебович.
– Вы не имеете права! – вскричал Виктор.
– Имею! – отрезал Стах Глебович.
– Крепостное право у нас отменили в тысяча восемьсот шестьдесят первом! – насел Виктор.
– Саша, будь добра, подай трудовой договор господина Богданова Виктора Петровича, собственноручно подписанный им в здравом уме и твёрдой памяти, – с насмешливой улыбкой сказал директор, не сводя глаз с Виктора.
Саша не замешкалась ни на секунду. В руку Стаха Глебовича легла пачка бумаг, та самая, на которую Виктор нечаянно посадил кляксу, уколовшись о перьевую ручку. Экземпляр работодателя. Виктор похолодел, заподозрив что-то неладное. Директор небрежным движением шлёпнул договор на стол перед носом учителя и предложил:
– Ознакомьтесь, Виктор Петрович. Параграф четыре, пункты с первого по четвёртый.
Виктор ещё секунду смотрел на Стаха Глебовича, но потом всё же начал листать договор.
§4 Увольнение сотрудника.
Настоящий договор является бессрочным и может быть расторгнут исключительно в письменной форме с подписями обеих сторон по инициативе работодателя, по соглашению сторон или в случае смерти сотрудника.
Сотрудник обязуется отработать на работодателя не менее стандартного года со дня подписания настоящего договора.