Первый президент. Повесть о Михаиле Калинине
Шрифт:
Между тем правые эсеры решили использовать численный перевес и взять инициативу в свои руки. Они закончили фракционное заседание несколько раньше большевиков и сразу принялись осуществлять свой план. Матросы сверху, с хоров, увидели, как в правом крыле зала, среди черных сюртуков, вскочил смуглый делегат, замахал руками, требуя внимания. Заговорил громко, с восточным акцентом:
– Граждане! Предлагаю предоставить честь открытия заседания старейшему из членов Учредительного собрания!
Глотнул побольше воздуха, крикнул:
– Старейшему делегату Швецову!
–
К председательскому месту прошел седовласый человек, повернулся лицом к публике. Выглядел он внушительно. Широкая бородища - почти до пояса. Правая сторона зала и центр встретили его аплодисментами. Левая - протестующими выкриками.
Большевиков поддержали рабочие, матросы, солдаты, теснившиеся на хорах. Когда шум начал стихать, Григорий Орехов басовито, как шестидюймовка, ахнул только одно слово:
– Долой!
Швецов напрасно пытался говорить - его не было слышно. Долго тряс колокольчиком - никакой пользы.
В это время появился Свердлов. Быстро подошел к трибуне, взял колокольчик. Зал замер, пораженный столь решительной переменой, потом забушевал с удвоенной силой. Но теперь уже аплодировала левая сторона, а возмущались черные сюртуки. В центре делегаты растерянно переговаривались.
Свердлов дождался полной тишины и лишь тогда объявил:
– Центральный Исполнительный Комитет Советов рабочих и крестьянских депутатов поручил мне открыть заседание Учредительного собрания. Исполнительный Комитет выражает надежду на полное признание Учредительным собранием всех декретов и постановлений Совета Народных Комиссаров. Октябрьская революция зажгла пожар социалистической революции не только в России, но и во всех странах. Мы не сомневаемся, что искры нашего пожара разлетятся по всему миру, и недалек тот день, когда трудящиеся классы всех стран восстанут против своих эксплуататоров. Мы не сомневаемся в том, - продолжал Свердлов, - что истинные представители трудящегося народа, заседающие в Учредительном собрании, должны помочь Советам покончить с классовыми привилегиями.
Яков Михайлович посмотрел туда, где пестрели на черных сюртуках красные розетки, и холодно усмехнулся:
– Центральный Исполнительный Комитет выражает надежду, что Учредительное собрание, поскольку оно правильно выражает интересы народа, присоединится к декларации, которую я буду иметь честь сейчас огласить.
Пока Свердлов развертывал лист, на хорах обменивались мнениями:
– Ни черта они не присоединятся!
– Должны присоединиться, народ послал.
– Народ их в глаза не видел.
Свердлов откашлялся и начал читать пункт за пунктом, делая это отчетливо, громко: давал слушателям возможность оценить каждую фразу.
Казалось, все в этой декларации настолько ясно и верно, что нужно утвердить документ без споров-разговоров да поскорее напечатать в газетах, чтобы узнала вся Россия. Но одобрить декларацию - значит одобрить позицию партии, которая выдвинула ее. А это никак не входило в планы правых эсеров, и едва смолк голос Свердлова, вскочил все тот же юркий человек, который пытался выдвинуть в председатели
– К порядку ведения заседания!
– крикнул он, пробираясь к трибуне.
– У меня заявление!
– Слово гражданину Лордкипанидзе, - в голосе Свердлова звучала ирония, он явно не ожидал от этого делегата чего-либо дельного и полезного.
– Учредительное собрание само призвано установить в стране власть!
– гортанно выкрикнул Лордкипанидзе.
– Его не может открывать представитель какой-то власти, - пренебрежительно указал он на Свердлова.
Больше эсер не смог произнести ни слова. Бушевала левая сторона, бушевал народ на хорах, возмущались и те, кто сидел в центре. Что же это такое: заседание открыто, сделано заявление от имени органов власти, зачитана декларация - надо обсуждать и принимать решение, а не вести дело к срыву заседания. Так все проблемы можно утопить в бесконечных словопрениях «по поводу» и «к порядку ведения»...
Свердлов предложил не заниматься разговорами, а высказать свое отношение к декларации. Кто поддерживает ее?
146 депутатов проголосовали «за». 237 - «против». Ленин был прав: Советскую власть, завоевания Октябрьской революции Учредительное собрание не признало.
Большевикам незачем было теперь оставаться в зале.
3
– Пошли, - сказал Сила Семенович Штырев своим товарищам.
– Хватит, погостевали на чужом подворье. Все равно здесь толку не будет.
– Подожди, - остановил его подошедший Калинин.
– Давай с делегатами потолкуем.
– Что с ними толковать, с эсерами да националистами?!
– Эсеры ведь разные, - улыбнулся Михаил Иванович.
– Есть правые, есть левые, а есть и просто случайные, сами еще не знают, к какому берегу надежней прибиться.
– Голосование-то уже кончилось.
– А революция продолжается.
– Убедил, Калиныч. Только не с буржуями, с ними беседовать бесполезно.
– С мужичками поговорим.
Они подошли к крестьянам, курившим возле парадной лестницы.
Один из крестьян, пожилой, остриженный в скобку, глянул недружелюбно, другой - помоложе - с любопытством.
– Здравствуй, земляк, - обратился Калинин.
– Кому земляк, а кому и так!
– хмуро ответил пожилой. Михаил Иванович увидел: нет у него левой кисти, торчит из рукава морщинистая розовая культя.
– Я-то тверской буду.
Мужик с культей промолчал, а молодой пояснил охотно:
– Издалека мы. Почти что от теплого моря ехали.
– Поделили землицу-то?
– Это мы сразу, - смягчился тот, что с культей.
– Нынче на своей сеять будем, - подтвердил молодой.
– На своей?
– переспросил Калинин.
– Которую Советская власть дала?
– На этой самой.
– Да вы же небось против декларации сейчас голосовали?
– Ну и что?
– опять насторожился сердитый.
– Декларацию вы не одобрили, декреты Советской власти не подтвердили? Значит, и декрет о земле фактически отвергли, и раздел ваш не действительный.