Первый признак любви
Шрифт:
Красная и запыхавшаяся. От волнения почему-то трясутся руки и дрожит голос. Через десять минут я вышла из магазина счастливой владелицей новенькой медной трубы.
Домой я возвращалась как преступница, боясь, что кто-нибудь из друзей Кошкина увидит меня с подарком и обрадует его раньше времени. Дверь в квартиру открыла своими ключами, прошмыгнула по коридору и скрылась в комнате. Трубу спрятала в шкаф за десяток плащей, шуб и курток – чтобы родители не наткнулись и не задавали вопросов.
Потом я взяла Джастина и снова вышла на улицу. Казалось,
Левой рукой я держала поводок, правую прятала в карман и по привычке сжимала в кулаке его содержимое. Я так всегда делаю, когда о чем-то усиленно думаю. Кассовые чеки, мелочь, использованные проездные на метро, рекламные листовки из метро, раскрытая упаковка жвачки. Все это прессовалось и сминалось в теплый карманный комок. Наверное, это успокаивало нервы.
На скамейке у подъезда соседнего дома сидела Настя. В руках она держала что-то темное и озабоченно его рассматривала.
– Привет, – сказала я, подойдя ближе.
«Что-то темное» в руках Насти хрипло кряхтело, открывая черный клюв, вместо того, чтобы полноценно каркать.
– У него что-то с крылом, – ответила Настя. – Привет. Возьму его пока домой. На улице его нельзя оставлять. Не летает, людей не боится, погибнуть может… Подлечить его надо. Как у тебя дела? Мне Дашка рассказывала, что ты с Кошкиным встречаешься.
– Слушай ее больше, – улыбнулась я. – Вечно она торопит события. Мы просто общаемся, не целовались даже ни разу еще.
Настя понимающе покачала головой и ничего не сказала. Ворона с подбитым крылом снова закряхтела в ее руках. Джастин напрягся и тихо зарычал, через секунду из подъезда вышел Миша и сел рядом с Настей.
Он не поздоровался. Даже не посмотрел на меня. Я совсем не хотела ему нравиться, но его отношение меня бесило. Да как он смеет?! Его друзья обожают меня, а Мишанька нос воротит! Почему так? Я искала ответы, но так и не могла понять, чем не угодила ему.
Настя держала ворону в руках. Миша осторожно гладил ее по серой груди и кормил сыром с рук. Под вечерним солнцем волосы его казались темно-золотистыми. Еще я заметила, что у него красивые пухлые губы. И густые брови – приятный, идеальный изгиб. Невольно захотелось дотронуться… Не будь Миша хозяином этих бровей, я бы не сдержалась.
– Ладно, я пойду… – сказала я, залюбовавшись кормлением вороны.
Настя кивнула и улыбнулась. Миша даже глаз не поднял. Все это время я нервно сжимала правую руку в кармане, формируя свой мусорный комок.
Мы с Джастином прошли еще один квартал, и тут он снова замер и принюхался. Потом потянул меня вправо. Тянул сильно и настойчиво. Я едва поспевала за ним. Он остановился недалеко от подъезда, где на скамейке сидели две девушки с каким-то парнем, и завилял хвостом. Парень стоял спиной и что-то им рассказывал, так что его лица я не видела. А девушек, казалось, где-то уже видела. Джастин требовательно подал голос. Парень обернулся и оказался Димкой.
– О, привет! – удивленно поздоровался он.
– Привет, – нерешительно прошептала я, не зная,
– Это Таня, – представил меня Дима. – Подруга моя. Свой человек. Она у нас уже как парень! – рассказывал он, по-братски хлопая меня по плечу. – Вы, наверное, уже виделись на лекции, да?
Дальше я уже его не слышала, мечтая провалиться сквозь землю.
Я – почти как парень?! Я парень, парень, парень. Даже не подруга, а парень. Как можно было такое сморозить?
Девушки равнодушно закачали головами. Блондинка, щуря правый глаз, заглядывала внутрь жестяной банки – проверяла, сколько осталось пить. Брюнетка просто допивала свою.
– Маша, – представил брюнетку Дима. – А это Лида.
– Очень приятно, – просипела я еле слышно. – Я пойду.
– А чего так? – не понял Дима. – Сейчас ребята придут, посидим еще. Время-то детское, Тань.
– Ничего…
– Что-то случилось?
– Ничего не случилось. Пока.
Теперь мы с Джастином поменялись местами. Я быстрыми шагами неслась, а он едва поспевал за мной. Все это время я продолжала сжимать кулак в правом кармане. Спокойно, спокойно, спокойно. Через пять минут я сидела на скамейке у своего подъезда и смотрела в одну точку – на кривое мусорное ведро, до верху забитое банками, бутылками и пластиковыми стаканчиками.
Правой руке стало жарко в кармане, я вынула ее и сразу пожалела, что все это время сжимала ее в кулак.
– Отомстил мне, ботаник? За равнодушие, – усмехнулась я, разглядывая свою ладонь, полностью перепачканную растаявшим молочным шоколадом. Будто мне на руку кто-то облегчился.
Я больше месяца не вспоминала о странном парне, который преследовал меня через всю Москву. Тем более не помнила о конфете. Взяла, пихнула в карман и забыла. Куртку теперь, наверное, не отстирать. Я осторожно достала мятую обертку и развернула ее. На оборотной стороне фантика что-то написано. Конфеты с предсказаниями, что ли?! Ну и что там меня ждет?
«То, что кто-то не любит тебя так, как тебе хочется, не значит, что он не любит тебя всей душой».
Чушь какая-то. Я смяла фантик, выкинула в мусорное ведро и, улыбнувшись Джастину, пошла домой.
Я проверила почту и обнаружила, что Димка добавил меня в друзья в Живом Журнале еще в начале недели. Это означало, что теперь я могу прочитать все его подзамочные записи, если они, конечно, есть.
Зашла в блог и пролистала страницу в поисках «замочка» рядом с заголовком сообщения. Нашла всего один, да и то было три месяца назад, в конце зимы еще. Кошкин писал, что ездил на дачу к другу, там познакомился с девушкой. Она оказалась «ничего так», и Дима решил попробовать с ней замутить. Все шло отлично, они обнимались, целовались, искали место для уединения. В один момент Дима даже потрогал ее за живот, а потом тут же сказал, что на ощупь он похож на пирог с яйцами, который печет его бабушка. Кошкин почти сразу понял, что сказал глупость, но было поздно. Девушка больше его к себе не подпускала.