Первый раз в первый класс, или Любовь вне расписания
Шрифт:
Глава 22
На экране крупным планом показали смятую почти в гармошку машину. Его машину. А затем камера приблизила номерной знак.
— Это его номера? — сама не знаю, как удалось что-то произнести. В груди расползался холод, а зубы начали стучать друг о друга.
— Да, — почти беззвучно отозвался Вася.
Рядом тихонько заскулила и запричитала Нина.
— Нет, этого не может быть. Это ошибка, какая-то ошибка, —
«Абонент временно недоступен. Перезвоните позже…»
Телефон выпал из рук на стол, сбив чашку с чаем. Но никто даже не сдвинулся с места, чтобы поднять ее или вытереть растекающуюся лужу.
— Я попробую со своего, — хрипло проговорил Вася, тоже доставая телефон.
«Абонент време…» — голос робота оборвался нервным нажатием на кнопку отбоя.
— Что будет с Варюшей? — всхлипнула Нина.
— Надо позвонить матери Дениса Игоревича, — произнес уже Вася.
— Наверное, она уже тоже знает, новости-то, небось, смотрит, — Нина полотенцем промокнула глаза.
— Сейчас наберу ее…
Я же не могла даже пошевелиться, слушала их, но не слышала, меня точно заморозили. Все казалось сном, дурным кошмаром. Казалось, сейчас проснусь — и все закончится. Но минуты утекали, а кошмар продолжался…
— Она не берет трубку…— донесся до меня голос Васи.
— Ой, как бы и ей плохо не стало, — запричитала снова Нина. — Горе-то такое… А у нее сердце шалит…
— У Дениса Игоревича ведь есть брат, — эта информация сама собой всплыла в голове.
— Да, Александр. Но у меня нет его номера, — растерянно отозвался Вася. — Я с ним никогда никаких дел не имел…
— Можем поискать в записях Дениса Игоревича, в его кабинете, — предложила я на автомате.
Мое сознание будто отделилось от меня: тело действовало по инерции, мысли же были далеко отсюда. Мы с Васей поднялись в кабинет. Каждая вещь, каждая деталь здесь напоминала о хозяине, мне даже чудился аромат его туалетной воды. Я все еще не могла поверить, что он больше сюда никогда не войдет. Даже глаза оставались сухим, лишь в горле стоял ком, а в сердце — опустошение.
— И где нам искать? — спросил Вася, оглядывая рабочий стол.
— Не знаю… Может, ежедневник остался… Или блокнот… — я слышала свой голос со стороны.
Вася сразу принялся перекладывать бумаги, я же опустилась в кресло. Сразу вспомнилось, как мы сидели здесь рядом и искали подарок для Вари…
— Что-то ничего не нахожу…— удрученно проговорил Вася.
— А здесь? — мой взгляд упал на настольный перекидной календарь, где Серебряков любил делать всякие пометки.
Я подвинула его к себе и стала листать исчерканные странички в обратном порядке. Ноябрь… Много записей про котят… Октябрь… Время, фамилии, какие-то аббревиатуры, сокращения…. Я перевернула очередную страницу и замерла, удерживая ее. Жирные линии, сильный нажим, несколько резких подчеркиваний: «Решетников, уволить». Решетников?.. Это же Вадим… Я посмотрела на дату: назавтра после злополучного корпоратива. Так Вадим уволен?.. А мне Серебряков ничего не сказал…
И уже не скажет.
Лед,
— Компьютер был не выключен? — Вася тоже оторвался от поисков.
— Похоже, забыл… Его забыли выключить, — тихо ответила я.
— Может, тогда там что найдем? Вдруг соцсеть открыта…— предложил Василий.
Никогда не видела, чтобы Серебряков общался с кем-нибудь в соцсети, но, действительно, вдруг?.. Я стала искать на экране иконку какого-нибудь браузера, но вместо этого наткнулась на папку с собственным именем: «Маша». Просто «Маша», не «Липская» и даже не «Мария Дмитриевна»… Впрочем, возможно это какая-то другая Маша… Но рука сама потянулась щелкнуть по папке.
Нет, не другая Маша.
Мои фотографии, с десятка два, не меньше, и все сняты, когда я этого не видела. Например, вот я на линейке, посвященной первому сентябрю, даже Варюша видна… А вот я еще в летнем сарафане, одна и вместе с Полиной, мы едим мороженое… Кажется, это самый конец августа, мы тогда ходили за покупками. А здесь… Черт! Да это же свидание с Вадимом! Как раз наша встреча у метро.
— Вася, что это? — я развернула монитор к водителю. — Откуда эти фотографии? Это ты их сделал?
Василий сразу замялся и стушевался:
— Это по просьбе Дениса Игоревича… Он объяснял это тем, что хочет знать о вас больше, потому что вы занимаетесь Варварой. И еще до начала учебного года наводил о вас справки… Но это потому что он переживал за Варю. Не сердитесь на него…
— Как я могу на него сердиться? — прошептала, чувствуя, как в глазах становится горячо. — На кого мне уже сердиться?
— И вот еще, тоже вы…— Вася протянул мне помятый лист бумаги, на котором с помощью обычного принтера была распечатано фото, где я в длинном летнем сарафане. Моя фигура была обведена по контуру синей шариковой ручкой, а в волосах дорисован цветок, похожий на ромашку. И вот эта дурацкая ромашка, став последней каплей, все же заставила меня расплакаться, с надрывом, не стесняясь Василия. Тот молчал, не пытался меня успокоить, просто стоял и смотрел на меня с сочувствием.
— Маша?
В первую секунду я даже не среагировала на этот возглас, подумала, мне он мерещится. И только когда Вася ошеломленно произнес:
— Денис Игоревич? Это вы? — подняла глаза.
Не знаю, как я в тот момент осталась в рассудке. Тот, кого я так горько сейчас оплакивала, стоял в дверях, немного взволнованный и удивленный, и переводил взгляд с меня на Васю.
— Что-то с Варей?.. — спросил он снова. — Как она?
— Это вы как, Денис Игоревич? — встречный вопрос от Василия. — Вы живы?
— Живой... — я попыталась подняться, но сделала это излишне резко, и меня повело, еле успела ухватиться за край стола.
Но Серебряков уже и сам был около меня, обнял, придерживая, и я сразу припал к его груди, вжалась в нее, боясь, что все это окажется всего лишь игрой моего воображения. Но от него шел легкий холодок, как обычно бывает после долгого пребывания на улице, и едва пахло тем самым парфюмом. Я слышала, как стучит его сердце, вздымается грудная клетка, чувствовала его объятия… Живой… Он живой…