Первый рейд Гелеарр
Шрифт:
— А так только ради этого…
— Не только. Мне важно знать.
— Блин, ну можно не сейчас!
— Можно сейчас.
— Ну, нормально, а что?
— У вас что-то серьезное или так просто развлекаетесь?
— Зачем вам это?
— Затем, что если ты не помнишь, за нами с тобой пришло тогда двое. Тогда, на TX-15462.
Я помнил это. Хоть и довольно смутно, но мне потом в деталях рассказали.
— Ну и что?
— Я точно знаю, зачем явился он. Но мне кажется, что она тоже не просто так пришла.
— Может быть, и не просто так, а может он ее попросил…
— Он ее не просил, — резко ответила Джессика, но явно решив, что повела себя сильно агрессивно, добавила более мягко: — Правда и не
— А она мне говорила, что даже один раз серьезно помогла ему.
— Да, так и есть. Она в нужный момент дала Алексу по голове. Как ты мне.
— Правда что ли? — я представил себе эту картину и улыбнулся.
— Да, правда. Но то, что ей пришлось это сделать, еще не меняет того факта, что она напросилась к нему хвостом. И мне кажется, если бы ему самому в тот момент не показалось, что Каролина будет небесполезной, и он велел бы ей остаться, она бы настаивала на своем. Очень настаивала.
— Ну и что? Каролина, мне кажется, тоже ко мне неравнодушна…
— Ты пойми меня правильно. Я вовсе не собираюсь отговаривать тебя прекращать с ней "неуставные" отношения. Я даже рада за вас. Но ваши отношения не должны влиять на службу. И на то, что я могу помочь тебе или ей… не очень хорошим на первый взгляд способом.
— Интересно, как это?
— Ты помнишь, что уже более чем у половины из вас проявились те или иные способности?
— Помню.
— А ты вообще заметил насколько они разного характера?
— Ну, есть немного.
— Ну, так вот — ваши способности проявляются непредвиденно быстро, и по воле случая помочь мы вам сейчас максимально эффективно не можем. Может случиться такое, что мне будет виднее, как кого-то из вас вывести из той или иной опасной ситуации способом, который ты можешь неправильно расценить из-за ревности или из-за боязни за ее участь.
— Я чего-то не пойму. Вы Каролину в рабство продать хотите?
— Нет, что ты! Но я должна быть уверена, что могу рассчитывать на твое понимание даже тогда, когда мои действия пойдут вразрез с твоим понятием о здравом смысле.
— А что такое назревает?
— Возможно. Но сейчас я лишь хочу сказать, что все — что я, а когда вернется Алекс с остальными, то и они — намерено не причиним вам вреда при любых раскладах. И даже если нас будут вынуждать обстоятельства, мы все равно этого не сделаем.
— А если кто-то из нас ипоморфом станет?
— Типун тебе на язык. Не станет им никто из вас… я за этим прослежу.
У меня начало портиться настроение. В чем она пытается меня убедить?
— А что мы такие опасные?
— Нет еще. Но… короче, я не предсказатель. Давай продолжим этот разговор завтра, после наряда. Просто запомни — мы сделаем все ради вас. Хорошо? Главное — чтобы вы дров не наломали…
— Я постараюсь запомнить.
— Уж постарайся. Потому что в скором времени, возможно, кое с чем мне потребуется твоя помощь. И это может напрямую касаться тебя или твоей подруги.
— А что…
— Узнаешь.
Она встала и ушла, не дав произнести более ни слова. Я задумался. Интересно, а до какой степени мы можем им доверять? Может, они действительно везде и всегда будут стоять за нас горой до конца. Это с одной стороны. А если взглянуть с другой — они не так давно раскрыли нам такую тайну о себе, какую я бы, наверно, никому не доверил. Даже если бы был с ними очень хорошо знаком. Люди — создания дикие, хищные и завистливые. А что если бы я рассказал о том, что обладаю особыми способностями лучшему другу, а тот, мне позавидовав, сделал бы мое дальнейшее существование невыносимым? Может, и они задумались над тем, что зря они нам раскрыли свою тайну. Ведь если на одного-двух человек, кричащих о существовании настоящих бессмертных людей, посмотрят как на психов, то на 80 — уже посмотрят иначе. Особенно если все они исчезли прямо из унокосны
Я вдруг понял, что одна из недавно еще заблокированных областей моих воспоминаний сейчас была полностью мне доступна. Алекс все-таки держал свое слово и постепенно снимал ментальные блоки с наших умов. А может этим сейчас и Джессика занимается? Кто знает…
Анжелина. Смутный образ молодой преподавательницы высшей математики выплыл из глубин моей многострадальной памяти. Милая она была девушка. Всего-то на два-три года старше нас, а уже какая умница… И тут я вспомнил ее такой, как видел последний раз. Я попытался выкинуть образ из головы, но она возвращалась. Ее окровавленная красивая грудь, ее милое, искаженное испугом и болью лицо, ее стройные ноги, по которым стекают капли, ручьи… нет, уже реки крови… и ее все больше. Анжелина медленно открыла глаза и изящным, но неестественным для живого человека жестом протянула руку и провела по моей щеке. Створки ее красивых ярко красных губ раскрылись, она улыбнулась сладкой улыбкой. С самого края ее улыбающегося рта потекла еще одна струйка крови. Ее томный взгляд окутывал меня теплотой и лаской, я ничего не мог с собой поделать. В ее мертвых глазах я прочитал лишь искреннее беспокойство и никакой злобы за содеянное нами. Ее нежные холодные губы зашевелились и с уст слетело всего два слова:
— За что?
Я не знал, что ей ответить. Она опять улыбнулась и медленно притянула меня к себе. Ее ноги обвились вокруг моей талии, руки — вокруг шеи. Это было странное чувство. Красивое женское тело, холодное, как лед, а струи крови на нем — горячие, как раскаленный уголь. Но меня не обжигало и не знобило. Я хотел ее, я хотел к ней, я хотел с ней… умереть. Она склонила голову к моей шее, я кожей почувствовал что-то острое и… О Боже!
Я резко сел. Вокруг было темно и никого рядом не было. Я находился в своей постели, в своей каюте, на военной патрульной базе сектора TX. Как мне удалось сюда попасть, я не помнил. Я даже не смог вспомнить, как уснул. А был ли разговор с Джессикой реальностью или тоже он мне привиделся? Как и Анжелина только что…
Я вдруг сообразил, что мой слух раздражает противный сигнал вызова внутренней связи. Кто-то хочет со мной поговорить? Зачем? Я встал, подошел к нему и нажал на кнопку, не сообразив, что связывающийся затребовал видео связь. Экран загорелся и на нем появилась Ниола Экзерцен.
— Какого черта, Билл… — но тут она увидела, что я стою перед ней голый, немного покраснела и отвернулась.
Я схватил банный халат со стула и обмотался им.
— Что произошло? — поинтересовался я.
— Что произошло? В наряд опаздываешь! Ты пять минут назад должен был в доках быть.
— Ой! Все уже бегу.
Я вырубил связь и, насколько было возможно, быстро переоделся в полетный комбинезон. Застегиваясь на ходу, я выскочил из каюты, и чуть было не сбил с ног Джессику. На удивление, она ничего не сказала, лишь понимающе кивнула, и я побежал дальше. Она сегодня заступала старшим нашего наряда, но мы с ней вчера договорились, что она заступит чуть позже — ей надо было что-то сделать. Хотел бы я, конечно, знать что именно, но это уже было не мое дело.
Я слетел на три палубы ниже и галопом побежал в док. До места назначения мне было бежать приблизительно метров 300. Благо по дороге я больше ни с кем не столкнулся. Вбежав в док, я направился к тому месту, где мы обычно проводили брифинг перед вылетом. Подойдя к уже ожидавшему меня строю, я остановился, отдышался и встал перед группой своего маршрута, проигнорировав косые взгляды всех собравшихся. На второй маршрут старшей заступала Моника Стивенсон — милая девчонка-блондинка, очень похожая на куколку, но с норовом.