Первый шаг Некроманта. Том 4
Шрифт:
— Ничего, освоился, даже ребят своих сюда притащил, — улыбнулся я, — но я не за этим позвал, — меня окликнули, и я попросил подождать, а сам полез в наплечную сумку. — Сейчас времени нет объяснять, потом поговорим, вот держи, — я протянул ему чёрную папочку Бенкендорфа.
— Что это? — равнодушно почесал нос некромант.
Я положил ему руку на плечо и подошёл поближе, чтобы любопытные уши не услышали.
— Это часть моего договора, помнишь? — спросил его и поднял бровь.
Тот сначала не понял, а потом по лицу пробежала гримаса, и он сразу же полез открывать.
—
— Да понял я, — раздражённо ответил мужчина, пахло от него даже хуже, чем от меня после пятидневного путешествия, только туда ещё примешивался запах самогонки.
— Видимо, не совсем, — вдохнул я. — Послушай, Пётр, давай без глупостей? Ты ведь столько ждал не ради того, чтобы в одиночку пойти и обосраться? Хочешь, чтобы я тебе помог — приведи себя в порядок. Для начала — брось пить, сегодня же. С тобой пьяным я людьми рисковать не буду. Там всё, — я показал пальцем на папку, — все, кто замешан. Предлагаю начать на холодную голову, но если хочешь вылететь отсюда с треском — вперёд, можешь пойти наломать дров.
Не сказать, что это сильно остудило пыл Аничкова, но тот хотя бы задумался.
— Хорошо, — немного осипшим голосом сказал он, и я отпустил рукав.
Некромант засунул за пазуху документы, на кухне, молча, взял несколько головок чеснока, банку солёных огурцов, краюху хлеба и, немного подумав, попросил Степановну завернуть ему истекающую жирком свиную вырезку.
— Ты чего это, Пётр Алексеевич, с голодухи пропёрло, али компанию нашёл? — участливо спросила повариха.
К некроманту она относилась с уважением, и в голосе слышалась женская, почти даже материнская теплота. Жалостливо ей было за Петра, за такую незаслуженную судьбу.
— Вроде того, — пробурчал он, — спасибо, — и ушёл к себе.
Я скинул одежду в стирку и пока дожидался растопки баньки, успел легонько перекусить. Сычовцев временно поселили в казарму к дружинникам, а вот Ломоносов отправился в свой домик и заперся от всех, оставшись в столь желанном одиночестве.
Отмывшись и наевшись вдоволь, я поблагодарил матушку за сытный стол, поцеловав её в щёку. Того требовали приличия, потому мы просто играли свои роли. Я любящий сын, она — обрадованная прибытием младшенького заботливая матушка. Благо этот маскарад длился недолго и она, сославшись на головную боль, ушла к себе.
Мы с Борисом вышли на балкон, где я коротко рассказал ему о своих путешествиях, а в ответ услышал новости по Громовцу. Всё оставалось прежним. Рулили городом Пронские: залезли даже в местную Ложу, подмяли под себя судей и церковь. Как-то раз Анна попыталась одна выехать в город, заказать новое платье, ещё всяких мелочей и проведать подругу, так Пронские быстро прознали о еe визите. Отыскали карету и, глумясь, перекрыли дорогу.
— Они ей что-нибудь сделали? — спросил я с холодинкой в голосе.
— Нет, пока я здесь — не посмеют. Я ездил к Юре побеседовать. Если он и строит из себя невесть какого
— Много новеньких набрал? — спросил я про дружинников.
— Пятнадцать человек. Пришли деньги от Олега с Никитой, с Дмитрия мы решили не брать — там всё очень плохо, половина людей без артефактов ходит, обычными мечами работают.
Я кивнул ему и посмотрел на ночной сад.
— Завтра мы позанимаемся с ними, — сказал я ему и повернулся, чтобы выйти.
— Ты куда? Давай ещё поговорим, сто лет тебя не видел, — чуть ли не с обидой сказал Борис.
— Надо кое-куда ещё забежать. Ничего, успеем ещё наболтаться, отец.
Я велел подать мне выходную одежду и коня. От охраны и какого-либо сопровождения отказался, хотя меня упрекнули, мол, темно, боязно в такое время рассекать одному.
— А чего боязно-то? — спросил я у завершавшего свою смену гридня Олега.
Сам же не видел никаких препятствий, а брать никого не хотел по другой причине — дела сердечные не терпят лишних ушей.
— Так вы что не слышали? У нас тут уже пятый раз Бреши открываются. Вы как уехали, от Мурома поползла эта зараза и всё в нашу сторону ближе и ближе идёт. Вот и ждём. Батенька ваш даже новобранцев добрал — готовится.
— Понятно, ладно бывай, — ответил я и сжал бёдра, чтобы конь ускорился.
Ещё тогда, когда мы вместе с Аничковым участвовали в штурме открывшейся Бреши, мне показалось странным: по всей Российской империи было спокойно, а у нас бац — и спонтанно возникла. Хотя старожилы рассказывали, что очень-очень редко, раз в пять-шесть лет такое происходит в разных уголках страны, но явление настолько несущественное, что угрозы особой не таило. Местное дворянство тотчас ликвидировало образовавшиеся порталы.
С виду это малозначимая погрешность, но я-то уже понюхал, что такое Бреши. Для активного распространения по округе должна быть одна ключевая или, если угодно, материнская. Она самая большая и порождает сателлиты. Стоит её истребить, как территорию быстро забирают себе люди и внимательно следят за ней.
А чтобы образовалась такая вот ключевая, нужно пустить всё на самотёк. Ничего не делать, давать этому порталу разрастись в длину и ширину, не трогать монстров и вожаков больше месяца и вот тогда начнётся — в паре километров на севере возникнет одна малютка, потом на востоке другая, на западе — третья и так далее. С ростом Бреши увеличивается и дальность возникновения её «филиалов».
Но такое возможно только в совсем уж глухой местности. Например, воркутинская «Северная» стала тяжёлым «наследством» Российской империи. Всё потому, что те территории были абсолютно не обжитые, никому не нужная глухомань. Оттуда и поползло по стране зло и добралось, чуть ли не до Москвы.
Поздно очухались русские князья, некогда было — погибали в междоусобных войнах друг с другом. А когда грянула беда у порога, сложили топоры с мечами, забыли про кровную вражду перед лицом общей опасности, и пядь за пядью кинулись возвращать свои города. Участки эти называли поясами, и раньше их было много, сейчас осталось только три, но самых сложных.