Первый среди равных. Книга IX
Шрифт:
Прямо сейчас, многие в Империи считали Бестужева сильнейшим боевым одаренным в Империи. Сам Егор Алексеевич так не считал. Он не любил мерять свои силы с чьими-то другими силами, единственное сравнение, которое он считал правильным — это сравнение себя с собой вчерашним. Вот такая у него была задача на жизнь — каждый день становиться немного сильнее, чем вчера. И он с этим неизменно справлялся. День за днем, год за годом, и вот он — юридически второй Егерь Империи, а по-факту — первый.
Относился к этому факту Бестужев, как и ко всему другому — с полнейшим равнодушием. Ему нужны силы, чтобы
Другой вопрос заключался в том, что в свои сорок девять лет у Бестужева не было ни жены, ни детей. И это постепенно превращалось в проблему. Не его конечно, а его отца — Алексея Петровича, который всё еще здравствовал и чрезвычайно волновался за судьбу рода. Да, в истории рода не было ни разу случая, чтобы дети у носителя двух аспектов в роду унаследовали оба аспекта, но ведь в роду никогда не было такого сильного одаренного, как Егор Алексеевич! Отец и мать сильно рассчитывали на подобное чудо, особенно учитывая то, что многочисленные братья и сестры Егора Алексеевича так и не получили потомства «соответствующего качества».
На всё это Бестужеву было откровенно плевать. Заводить семью в его положении означало относиться к этому делу безответственно, а это было против самой сути барона. Он мог не вернуться из любого, да-да, именно — любого выхода в аномальную зону. Так зачем усложнять?
Честно говоря, прошлый рейд в середину аномалии во время гона девятого ранга, мог стать тем самым, последним рейдом Белого Волка. Причем, сразу несколько раз. Если бы только не этот невероятный Разумовский и его дружинники. Да, «невероятный» — это отличный термин, который как нельзя лучше описывает молодого князя.
Бестужев прожил долгую и насыщенную жизнь. Боевые выходы его группы много раз происходили за пределами Империи. Барон много раз видел других одаренных, сильнейших одаренных своих государств. Это не говоря о том, что он был лично знаком с сильнейшими магами Российской Империи. Его работой было знать их потенциал. Знать с вполне определенной целью. Чтобы знать, как с ними взаимодействовать, либо же — как их нейтрализовать. Да-да, работа Егерей подразумевала и такие операции.
Так вот то, что он видел в исполнении молодого Разумовского — Бестужев не видел нигде и никогда. После гона было о чем поразмыслить, однако его мысли постоянно возвращались к тому самому рейду и всякий раз его практичный совершенный разум буквально отказывался анализировать происшедшее. Раз за разом, усилием воли Бестужев продирался сквозь барьеры «невозможно» в процессе анализа. Но ведь многое из того, что исполнял юный князь, почти мальчишка — было действительно невозможно!
Конечно, эпитет «мальчишка» к молодому князю абсолютно не подходил. Несмотря на его юный возраст, его действия в боевой обстановке были поистине гениальными. Хотя даже «гений» — недостаточный эпитет. Гением считали самого Бестужева и он знал еще пару десятков таких, но такого, как Разумовский — больше не было. И это было странно… Очень странно.
Что было еще странным, так это его нынешний… гхм… сопровождающий. Ближайший человек Императора — Иван. Бестужев просто не знал, как определить его статус. Этот странный человек просто появился из ниоткуда и сказал
И всё закрутилось. Начиная от режима невероятной секретности, заканчивая сумасшедшей перестраховкой. Да, очевидно что в разработке плана участвовал сам командир Егерей, князь Потемкин, ведь он знал все возможности своих бойцов. Но приказ, тем не менее пришел лично от Императора, подчеркивая его важность.
Количество ценнейших ресурсов, потраченных еще до начала операции на телепортацию людей и техники явно довело бы министра финансов небольшой страны до инфаркта, но Империя могла себе такое позволить, когда возникала необходимость. К хорошему быстро привыкаешь, и Бестужев давно привык к тому, что в его распоряжении безграничный ресурс всего огромного государства.
Первая странность произошла в самом начале похода. Иван, который переоделся в странное облачение — напоминающее кимоно чёрное свободное одеяние, разительно преобразился, как только попал внутрь аномалии. Ну, странностью было уже то, что кроме этого тонкого кимоно на нем ничего не было, даже обуви. Но самым странным было другое.
Худой и нескладный, в обычно жизни, человек внезапно изменился. Нескладность сменилось изяществом и быстротой движений, вечно сгорбленная поза смотрелось в новом образе весьма органично, поддерживая центр тяжести тела ровно в том месте, где нужно для его стремительных перемещений. Кажется, впервые за всё время знакомства, Бестужев увидел на лице Ивана легкую улыбку.
А затем он, без всяких объяснений, просто исчез, растворившись в окружающей растительности. Благо, на такой случай инструкции у Бестужева тоже были. И звучали они так — «продолжать движение по заранее намеченному маршруту». Ну, Егеря и продолжали.
Иван вернулся буквально через полчаса, выглядел он задумчивым и слегка усталым. Не то, чтобы Бестужеву было нечего делать, хотя аномальные твари сейчас, вскоре после гона, практически отсутствовали, но просто из-за вежливости, барон спросил у спутника.
— Всё в порядке, Иван? — кстати да, на вопрос об аномальном позывном, Иван предпочел остаться Иваном. При этом, многократно ходящий в аномалии Бестужев не почувствовал возмущение зоны от такого «святотатства». Ну, или же в аномалии существовал зверь по имени Иван, про которого лично Бестужев ничего не знает? Очень смешно.
— Помнится, ты сетовал на отсутствие аномальной кавалерии, Волк?
От этого вопроса Бестужев сильно напрягся. Ну, сначала не понял, но затем напрягся. Ведь он определенно точно не шутил об этом при Иване.
— Не совсем понимаю тебя, — осторожно ответил барон.
— Странные тут дела творятся Волк, — всё также слегка рассеянно сказал Иван. — И, кажется, твою мечту уже кто-то осуществил, причем сделал это чрезвычайно эффективно.
— Да о чем ты, чёрт побери?! — нахмурился Бестужев.
— Не важно Волк, не важно. Не обращай внимание, иногда я думаю вслух.
Далее, в процессе всего рейда, основной темой их разговор был князь Разумовский. И не сказать, чтобы это было неожиданностью для Бестужева, хотя вопросы и многочисленные просьбы повторить и уточнить кое-какие детали вызывали толику раздражения.