Первый среди равных. Книга VII
Шрифт:
— Мертвецам деньги не нужны, — возразил Рыков. — А эти ребята даже выплаты от имперских служб дождаться не успеют. Или их сожрут аномальные звери, или казнят императорские егеря за бегство с поля боя. В любом случае им не жить.
— Это меня и беспокоит, — кивнул я. — На самоубийц эти люди не похожи. Где Кот и Улитка?
— В подземелье сидят, — тут же ответил Шатун. — Позвать?
— Не надо, — набирая короткое сообщение младшей сестре, покачал головой я.
Буквально пару секунд спустя в трёх метрах от нас открылся пространственный переход, из которого величественно вышла Нюша, а следом за ней вывалился
— До границы максимум, Яр, — отвечая на мой вопрос из сообщения, произнесла Аня. — Если даже с вами пойдём, то не больше ста метров первый прыжок. Там же территория незнакомая и маяков нет. Ну и окна малыши не больше десяти секунд держать могут.
Словно в подтверждение слов девочки, окно за её спиной схлопнулось, чуть не перерубив пополам одного из детёнышей шустрика. В последний момент маленькая улитка врубила ускорение и буквально выскочила из-под пространственной гильотины.
— Ты дома остаёшься в любом случае, — ответил я. Брать с собой сестру в такой ситуации было слишком рискованно. В идеале, надо было обеих девочек отправить в Москву. Но я точно знал, что ни одна из них не согласится на подобное предложение. — Просто думал, что получится немного упростить доставку наших сил. Кот, ты с нами идёшь.
— Кот ждал, — удивительно серьёзно кивнул африканец и показал мне пару до предела заряженных аспектом Смерти ножей. — Кот готов.
— Вепрь, отправляй разведку, — приказал я. — Шатун, что со связью на территории Антиповых?
— Работает, но с перебоями, — ответил Аршавин. — У Кожедуба стабильный сигнал был, но он близко к нашей границе.
— Что? — уже шагнув следом за колонной дружинников, остановился я. — Насколько рядом?
— Вплотную, Сокол, — зло ответил Шатун. — Опять за своё взялись, будто других проблем нет! Кожедуб сказал, что их пост в километре от нашей границы. Именно там обратную тропу для всех вражеских отрядов назначили.
— И теперь там прорыв образовался… — задумчиво пробормотал я. Ситуация получалась довольно неприятной. Моя территория была отлично защищена почти по всей протяжённости границы с аномальной зоной. И чем больше пройдёт времени, тем сильнее будет становиться эта защита. При этом я всё равно не мог убрать или перевести с этого направления отряды дружинников. Из-за недостатка сил, голыми оставались фланги владения. И если в случае с Костровым можно было рассчитывать на помощь, то с новыми владельцами земли князя Антипова оправдались самые плохие из моих предположений. — Но так даже лучше. Далеко бежать не придётся. Вперёд!
Полторы сотни человек. Много или мало? Для полноценной войны — капля в море. Для обороны небольшого участка границы — вполне достаточно. А для короткого боевого рейда даже избыточно. К тому же, со мной шли только сильнейшие из моих дружинников. Но я не знал, с чем нам придётся столкнуться и не хотел случайных потерь. Аршавин предложил взять с собой кого-то из аспирантов, но я был уверен, что никто из них не выдержит такую нагрузку.
Пять километров до границы с владениями Антипова мы преодолели всего за несколько минут. К этому времени уже вернулись разведчики, сообщившие о печальной ситуации на территории соседей.
Прохор держался, хотя от него я ничего другого и не ожидал. При
— Действуем быстро, — выслушав разведчиков, начал выдавать инструкции я. — Чужаков не трогаем. На глаза никому не попадать. Если получается работать с дистанции, то делаем всё возможное, чтобы так и оставалось. Если видите, что гибнет кто-то из соседских дружинников и ему можно помочь — помогите. Но он об этой помощи узнать не должен. Начали!
Тремя часами раньше
Владения рода Антиповых
Первый круг обороны Тверской аномальной зоны
— Это заведомо неудачная позиция, — уже в десятый раз холодно повторил Прохор. За годы общения с Алексеем Андреевичем Антиповым, глава родовой дружины научился не только терпению, но и умению гасить в себе желание немедленно убить собеседника. А в случае с новыми хозяевами, желание это возникало удивительно регулярно. — Если что-то случится с вашими людьми, то мне будет очень сложно их защитить.
— Они не нуждаются в защите, господин Кожедуб, — лениво ответил ему собеседник. — Мои подчинённые знают всё необходимое, чтобы выполнить поставленную задачу. Если они не справятся, то просто недостойны служить моему роду.
Из груди Прохора рвались такие слова, которые знал далеко не каждый портовый грузчик. Доказывать что-то смысла не было и Кожедуб решил сосредоточиться на своих людях. Если гостям с Дальнего Востока было плевать на своих бойцов, то это их дело.
— Если вы приказываете мне остаться на прежней позиции, то необходимо усилить заграждения по всему направлению, — взяв себя в руки, произнёс Прохор. — В ином случае я буду вынужден сообщить Алексею Андреевичу о том, что вы сознательно нарушаете обороноспособность владения.
— Ваш князь в курсе, господин Кожедуб, — с гадким самодовольством в голосе, ответил восточник. — Выполняйте приказ. Или все ваши договорённости с Алексеем Андреевичем перестанут иметь значение.
Вот оно! Кожедуб закрыл глаза и медленно выдохнул. Сколько он ждал подобной ситуации? Три года? Пять лет? Наконец-то это случилось. После такого разговора, ни один менталист шестого отдела жандармерии не станет сомневаться в том, что род, временно занявший место князей Антиповых, изначально готов был предать Империю и не выполнить свой долг защитников. На что рассчитывал Алексей Андреевич, когда передавал своим новым друзьям такую информацию о главе своей родовой дружины?
Ответ на этот вопрос Кожедуб прекрасно знал. И он был удивительно прост. Из года в год, повторялось одно и то же. Как бы не хотелось Прохору избавиться от своих нанимателей, он не мог этого сделать. До вчерашнего дня он даже подумать не смел о том, чтобы нарушить волю князя Антипова. Но теперь…
Несмотря на бурю неприятных эмоций, на лице старого мага появилась улыбка. Кто бы знал, что однажды этот день наступит. Прохор запомнил каждое слово, которое сказал ему лечащий врач его супруги в недавнем разговоре. Сдержанный оптимизм… Скромная надежда… Разве могли эти фразы передать всё то, что ощущал сейчас Кожедуб?