Первый укус

Черепашка Гульнара

– Может, правда уехать? – задумчиво протянул парень. – Ну, а что: подгадать, чтоб я был в иммунном периоде, вам двоим – справки. Они же вирус определяют как-то по анализу крови!

– Не выпустят, - отчеканила мать. – У нас кое-кто из девчонок на работе пытался выехать с семьей. Нет, сидите тут – и все. И как хотите! – она махнула рукой.

Н-да. Интересные

дела творятся. И чего людей держать? Ну, подержать в карантине – сколько там длится максимальный инкубационный период. И выпустить! Организовать закрытый рейс из города.

Воякам же лучше – быстрее город почистится от заразы. Меньше народу – меньше переносчиков болезни!

Ладно, это все потом. Может, еще организуют. Люди же бунт поднимут, в конце концов. Это они пока не все опомнились.

Разговор то тек, то смолкал. Устали все, но о том, чтобы расходиться, речи не заходило.

Вот придет в себя Светлана – можно будет их с матерью проводить до дома. Или оставить уж до утра – может, и не стоит в ночи на улицу выходить. Живут-то через дом – но по нынешним временам и это далеко. Мало ли, что может случиться!

Клевавший носом Андрей встряхнулся, услышав громкий стук. Остальные, судя по всему, тоже уже дремали прямо за столом. Кинул взгляд на часы – почти десять!

Наверняка Света в себя пришла. Уж пора бы – долго ее колбасит! Кинулся к комнате сестры, отец подхватился следом. Парень только хмыкнул.

Светка ждала, стоя перед дверью – замученная, несчастная, с черными кругами под глазами. Встретила укоризненным взглядом. Андрей кинулся распутывать ремешки – наверняка первое, о чем девчонка сейчас мечтает, это избавиться от кляпа.

Как назло, руки от спешки тряслись и не слушались. Получалось скверно.

Общими усилиями Свету отвели на кухню, усадили. Андрея, под предлогом, что слишком нервный, оттерли в сторону и велели поставить чайник. Мать с соседкой сноровисто – прямо подозрительно сноровисто! – освободили жертву экстремальной защиты. Меньше минуты понадобилось!

Света с полминуты тщетно пыталась закрыть рот. Одной рукой придерживала челюсть, слабо двигая подбородком,

второй – силилась размять по очереди челюстные суставы.

При этом она судорожно поводила плечами – наверняка тоже затекли.

Андрей даже не удивился, что первым словом было не «здравствуйте», а… обычно, в общем, такие выражения использовались не для приветствия, а для прощания. Желательно – навеки. Сам он, впрочем, в таком состоянии наверняка выразился бы куда как более энергично. Да что там – он уверен был, что и Светка выразилась бы мощнее, если б силы были, и челюсти нормально слушались.

Снятую сбрую мать упаковала в пакет и вручила соседке – мол, будете защищаться в случае чего.

На столе появился-таки поздний ужин. Света набросилась на котлеты, и первый же кусок застрял у нее в зубах. Андрей не удержался – фыркнул, глядя, как она жалобно моргает и держится за щеку, пытаясь двигать нижней челюстью. Смущенно хмыкнул, опустил взгляд. Мать кинула на него полный упрека взгляд, ей протянула салфетку. Н-да, этот-то кусок она точно не прожует.

Хорошо хоть, котлета, а не отбивная! Соседка принялась нарезать ее мелкими кусочками для дочери. Пошутила, что больше двадцати лет этим не занималась.

А Андрей с удивлением осознавал, что с души свалился камень. Все-таки все это время он подспудно нервничал – собственно, так же, как и все остальные. Беспокоился – придет ли в себя Светлана и когда. И в каком состоянии окажется после.

Уже чуть после полуночи с отцом проводили обеих соседок до дома и, дождавшись, чтобы те заперлись, отправились к себе.

Наконец-то можно лечь спать! В собственную кровать – а не на надувной матрас в отстойнике.

Проблемы, конечно, только начинаются. Но сейчас можно наконец спокойно отдохнуть. А уж потом думать, как жить дальше, и что делать. Прямо сейчас все было хорошо.

Ночная тишь – даже музыки на удивление нигде не слышно. Тепло, слышится легкий шелест листвы, и разносится запах свежести и летней зелени. Жизнь прекрасна и удивительна.