Первый узбек: Героям быть!
Шрифт:
– Бола*, так бывает, если головой сильно ударишься, недели две ты будешь плохо видеть. Тебе лучше лежать с закрытыми глазами, чтобы не напрягать ни их, ни голову. А потом всё вернётся, и ты будешь видеть как орёл, живущий на самой высокой горе. – Али совсем не был уверен в том, что говорил, всё может случиться, может брат и ослепнет.
Но если это произойдёт, то он подкараулит мастера и убьет его голыми руками. Он его ударит так, что мастер будет умирать в мучениях долгие недели и никакой табиб* не сможет ему помочь! Китайский учитель Дэй Зэн научил их делать это. Хотя строго-настрого предупредил, что такие вещи годятся для безвыходного положения.
Али вышел во двор, продолжая прислушиваться, не подаст ли голос Ульмас, а сам сосредоточенно размышлял, когда же вернутся отец с дедом от казия и что они расскажут родным об этом ужасном деле. Добредя до сада, он решил посидеть с бобо Зиёй. Этот старик уже не работал сам, а следил за двумя работниками. Кроме того давал полезные советы и ходил на рынок, если в этом была нужда. Мать тоже перестала все дни напролёт копаться в огороде и возиться с коровами. Двое крепких и умелых работников средних лет, Хасан и Арслан, приведенные Зиёй, справлялись со своей работой. Они были братьями и жили от них через три дувала. Зия сидел на пороге своей кибитки и пил смородиновый чай.
– Садись, бола, я уже знаю, что с твоим братом приключилось несчастье. Знаю, что отец твой и дед пошли к казию. Но вот будет ли от этого толк, не знаю. Хоть у вас есть богатые и влиятельные родственники, но ты ударил мастера, а это страшное преступление. – Зия щурил подслеповатые глаза и тяжело вздыхал. Он уже не представлял себе другой семьи и других родственников, кроме семьи Халила. Лайло из всей семьи почитал как самую главную ханум. Именно Лайло нашла его на базаре, брошенного всеми и никому ненужного, привела в дом, дала кров, еду и работу. А братьев Зия любил как своих внуков. Он знал, что Санджар издевается над Ульмасом, но Али просил ничего не говорить отцу. Тот всё равно встал бы на сторону мастера.
– Зия-ака! Ульмас плохо стал видеть и ничего не помнит. Он не помнит, что мастер его избил, он даже не помнит, как я довёл его до дома… – Али уткнулся в колени Зии и зарыдал. Он не плакал, когда отец его наказывал, не проронил ни слезинки, когда успокаивал Ульмаса, а теперь силы оставили его и он был простым испуганным ребёнком. Зия гладил его бритый затылок и молчал. Потом тяжело вздохнул:
– На всё воля Аллаха. Молись и проси Господа, чтобы брат остался зрячим.– Голос Зии невозможно было спутать ни с чьим другим.
Он говорил примерно так же, как мама или дедушка Одыл, выговаривая слова на свой манер. А вот Нафиса, хотя и мамина сестрёнка, говорит так же, как Али и все остальные домашние. Мальчик знал, что это от того, что самаркандский диалект не их родной, поэтому некоторые слова они выговаривают по-другому. Али всё время думал о том, что в других странах, куда они обязательно попадут с Ульмасом, нужно будет говорить как местные жители, а то окружающие будут смеяться. Он помнил, как Ойниса втихомолку посмеивалась над его матерью за неправильно сказанные слова.
Эти ненужные
– Спасибо, Бобо-джан за то, что выслушали меня и не осудили за девчачьи слёзы. Я пойду, посмотрю, как там брат. – Али побрёл из сада неровной походкой, цепляясь ногами за какие-то незаметные кочки и рытвины, которых раньше не замечал. Зия смотрел ему вслед и с грустью понимал, что скоро вылетят птенцы из гнезда, а вслед за этим закончится его земная жизнь. Подросток увидел, что около дверей их дома стояли Зураб и Ахмад, быстро выполнившие задание отца. Они стояли, не заходя за порог, и тихо перешёптывались.
Невдалеке возле очага суетились мать и Нигора, младшая жена брата Саида. У неё ужасно крикливый сын Нуреддин, лежащий в бешике. Младшие сестрёнки Али были рядом, помогали – готовили еду на всю большую семью. Старшая жена отца Зумрад уже давно не выходила из своей комнаты, но хорошо знала, что происходит в доме. Гульшан-апа и Бодам-апа, жены старших братьев, занимались стиркой одежды. «Какая у нас большая и дружная семья. Жаль, что старшие сёстры вышли замуж и теперь приходят только в гости, и то не каждый день. Лишь по праздникам или на свадьбы». Простые мысли о семье прервал вопрос младших братьев:
– Али-ака, мы с Ядгаром решили последить за мастером Санджаром, чтобы говорить тебе, где он будет находиться. Если ты захочешь его убить, то тебе это будет легче сделать с нашей помощью.
Вот глупые дети! Неужели они смогут справиться с таким делом? Нашли о чём думать! Они должны в это время в мастерской быть, помогать старшим братьям Кариму и Саиду. Те отправились с отцом к казию, а они в каракчи* играют!
– Вы где сейчас должны быть? Вы должны быть в мастерской. Я знаю, недавно отцу был сделан большой заказ на изготовление десяти панджаров и четырёх колонн из дерева. Вы что, бросили устодов? Они ушли из дома по важному делу. Вы не выполняете работу, определённую для учеников и подмастерьев? Какой слабоголовый придумал, что я пойду убивать своего наставника? Нечего небылицы сочинять! Лишать жизни я никого не собираюсь, и вам не советую даже думать об этом. А то на ужин сахара не получите. – Разогнал их Али строгим голосом и вошёл в комнату.
Ульмас уже не спал. Лицо его оставалось таким же бледным, правда, без той обморочной зелени, которая страшно испугала Али. Рядом со старшим братом на корточках сидела Лола и что-то успокоительно шептала ему на ухо. Сбоку примостился Ядгар. Он помотал головой, дескать, всё сделал, как надо. Глаза у него были красные. Али присел рядом и положил руку на лоб брата. Хорошо, очень хорошо, лоб не горячий, а прохладный. Глаза братишки были закрыты, но ему и не нужно открывать их, чтобы узнать, что это Али.